Ночь разнесли на сто кусков
собаки из созвездья Гончих Псов.
И, затаившись в каждом кусочке,
отдельно взятом, я сочиняю стихи
в уголочках души разорванной и помятой.
В памяти нашей, размытой далью,
и в детстве солнечном чувства издали.
Диафильмом бежали цветастые ленты ночные,
и колонны деревьев стояли там, как часовые.
Свет акаций цветущих вдыхал я, надеясь на чудо,
а луна на десерт угодила на плоское блюдо.
Словно сырные дольки, вкушал я небесное тело,
и душа, не заботясь о бренном, в полёт улетела.
Где огромными формами призрачный мир не давил,
но покой вновь нарушен, я, наверное, что-то забыл.
И не вспомнить никак это зыбкое, сложное чувство,
в лабиринтах вопросов блуждает ответ так искусно.
Очень трудно в разорванном звуке услышать сюиту,
что в земле наших снов деревянной лопатой зарыта.