Море, пяток касаясь на выдохе, дышит -
И не море то вовсе, а горный бриллиант Иссык-Куль;
Ночи полог хребтами снежистыми вышит.
Здесь мой путь наконец у воды замыкается в нуль.
Джони, друг, на гитаре залился забвенно;
Мы сегодня по городу шли босиком и пришли
В царство книг, где их добрый хранитель почтенный
Кофе нас угощал, а я прочитал ему стих.
Да и вовсе не он, а она была этот хранитель,
И она нам чудесный поведала миф
Про Чолпон. Скалы стали ей, мёртвой, обитель -
До сих пор виден абрис лица в очертании грив
Грозных гор. Незабвенная сердце достала
Из груди, голубиную душу свою истомив
Из-за двух молодцов, что за деву повздорив неслабо,
Не хотели уйти, конкурента в бою не срубив.
Сердце бросила в дол, и народ горевал, его плачем залив.
Джони, друг, на гитаре залился, в ударе, -
Ещё тот богатырь, - и шаги его ног велики;
Ну и я не дурак, но устраивать незачем спарринг,
Мы, бродяги, от войн как никто далеки.
На холодном песке распалили костёр для царицы,
Чтобы в дар приняла, утащила в пучины свои,
Мы узнали - откуда? - душа её всё ещё в сердце
И в воде, что так бережно тайны хранит.
Часто брызгали струны вокруг золотыми ладами,
И чем чаще дрожали, тем крепче и яростней дул
Буйный ветер, на море играя валами, -
И не море то вовсе, а горный бриллиант Иссык-Куль.
Наконец приняла! Пар всклубился, угли зашипели.
Нам так много в ту ночь обещала луна.
Пока ветер не стих, все глаза просмотрели
В воду - ждали свиданья. Дрожала струна...
Полог ночи хребтами снежистыми вышит;
Здесь мой путь наконец замыкается в нуль;
Море, пяток касаясь на выдохе, дышит -
И не море то вовсе, а горный бриллиант Иссык-Куль.