I
Я бедный отрок бестолковый,
Невнятна цель, туманен слог,
Банальной пошлости знаток,
Связать пытаюсь мыслью слово.
Немного слёз, немного крови —
Коктейль готов. Скорей глоток!
Приятный жар по жилам пышет,
Пороком налиты глаза.
Как мне хотелось доказать,
Что я —;пророк, избранник свыше!
И розгами четверостиший
Ошибки ближних наказать.
Разгульной жизни яд по нраву
Пришёлся слабенькой душе;
Свой интеллект на шабаше
Был в жертву принесён: отраву
Глотал и языком корявым
На утро рифму гнал взашей.
Естественно, талант в обиде
Покинул тело навсегда.
Наивно было полагать,
Когда ему кричат: «Изыди!»
(К тому ж, ещё и в пьяном виде),
Чтоб он ждал страшного суда.
Любовь развратом обернулась,
Познав свободы беспредел.
А я остался не у дел —
Гордыни принимать посулы,
Скорбеть, что юность потонула
В бедламе оргий и страстей.
Надрыв стал плотью маргинала.
Я был жесток, я правил бал
И сам же больше всех страдал;
Больную грудь тоска снедала,
И воплощеньем идеала
Я разрушенье порождал.
Так долго не способны ткани
Быть в напряженье. Не судьба
Канатоходцу бить в набат.
Лелея философский камень
И балансируя на грани,
Разрезал надвое себя.
II
. . . . . . . . . . .
Писать?.. О чём? Зачем? Кому?!
Воображенье в слов тюрьму
Загнать и наслаждаться чинно
Мученьем образов безвинных,
Постыдно преданных ярму.
Через решётку букв унылых
Ритмично бьёт понурый стон —
Томятся взятые в полон
Святые узники, не в силах
Сломать квадраты строк постылых
И возродить увядший сон.
Оковы рифм от света грозно
Сокрыли тающий алмаз.
Игра свободного ума
Насильников просила слёзно
О милости и, если можно,
Не издеваться напоказ…
Но такова наша природа —
Альянс желаний и узды.
Идей согбенные хребты
Должны быть видимы народу,
Прежде чем сгинуть с небосвода
В пучину вечной суеты.
Чтобы явиться, ты обязан
Трудом облечь в живую плоть
Израненной души ломоть.
Так Богом человек наказан —
Ткать в муках из духовной вязи
Существованья полотно.
Ведь слово — более, чем платье,
Накинутое на предмет.
Оно значительней втройне:
Как присносущее понятье;
Как отраженье восприятья;
Как меч духовный, наконец!
Но изнутри не будет лада
В осатаневшем естестве,
Свободы не прольётся свет,
Пока не сораспнётся рядом
С Единородным Божьим Чадом
В грехе погрязший человек.
III
Редчайший случай: ты, взахлёб,
Читаешь людям свои вирши.
Пускай они тебя не слышат,
Поскольку с перепоя спят,
Но всё равно! Какой азарт
И артистический накал
Восторженный, какое счастье —
Единым духом, громогласно
Излить всё то, что накропал
Бессонной душной прошлой ночью!
Или, точнее, позапрошлой:
Вчера ты был не в меру пьян
И не способен к созиданью
Громоздкой башни, в основаньи
Имеющей один изъян…
О, не таланта жар височный
Отсутствовал, когда в поту
Упорный зодчий пустоту
Стал заполнять камнями строчек:
Дрожал от напряженья почерк,
И рвался вверх сердечный стук!
На недостаток мыслей стройных
Грешно пенять. И весь проект,
Казалось, устоит во век,
Желанью дерзкому покорен,
Неся потомкам благотворный
Для подражания объект.
Но — цель?! Вот, где порок сокрылся:
Попасть на небо и живым,
Покуда Божий херувим
Не разметал твой прах по суше,
Закону горнему послушен,
Телесность обращая в дым.
К бессмертной вечности порывы…
Во славу чью? — Вот, в чём вопрос!!!
Допустим, ты достойно снёс
Судьбы удары роковые,
И все соблазны мировые
Тобою втоптаны в навоз.
Душою упиваясь мнимым
Величием, награды ждал.
Уже мерещился Грааль,
А в нём заключена… гордыня.
Себе стремился сделать имя
И не заметил сам, как пал.
Повержен лёгким мановеньем.
Понятий девственных смешеньем
Запутан и неясен стих.
Словечко каждое других
Не разумеет приношенье,
Всему дарован свой язык.
В молчаньи истина томится,
Распалось звучное единство
На единицы букв немых.
Я — бедный отрок бестолковый…
1998