Во мне слишком много надежды.
И одному мне её не убить.
Не избавится,
не лишится,
прежде
чем начать без тебя,
по-новому,
жить.
Я и сейчас без тебя:
кроватно,
диванно.
Только плед, табак и коньяк
тщетно
и по-человечески рьяно,
доказывают поочерёдно,
что знак
сумасшествия не они,
а смена осязания твоих прикосновений
на осознание пустоты.
И в этот месяц,
столь явных разочарований,
и от двух с половиной месячных
ожиданий
бабьего лета,
тепла
и тебя,
я останусь один на планете
семи миллиардов возможностей счастья,
хотя
невозможностей -
ведь,
без тебя.