День словно том в тисненье золотом
взахлёб читая, думаю при этом:
«Судьба! Спасибо, знаешь, и на том,
что не чинила дрязг – и стал поэтом…».
Вторым дыханьем как бы я дышу,
спеша в стихах спасительных излиться,
даруя ручке и карандашу
возможность строчкам дать живые лица:
«Февраль вновь обманет зима-ворожея,
шепча на ушко тихо враки:
мол, – «выстою вновь на весны вираже я:
по горло в снегах буераки,
и наледей крепких не сбросят дороги
(за то побоятся и браться!),
и март, поскользнувшись у нас на пороге,
не сможет с тобой лёжа драться…».
Поверит февраль, оболваненный в стуже,
в отвагу морозов плечистых.
– Март явится вовремя. Смоется тут же
зимы пелена фраз речистых:
подточат сугробы ручьи деловито,
подснежник проталинку сыщет –
и снова весна (года рай? дольче вита?)
за дурь с февраля строго взыщет…».