Однажды, в момент заселения с экраном, я жаждал печатать слова длиной в вечность,
Но бог видит всё, вставать с утра рано, к тому же к восьми мне назначена встреча.
«Поставь уже точку» твердит мне сознание, и отпустив с клавиши палец затертый,
Я лег на диван, рухнул, не расстилая, и резко уснул, с виду будто бы мертвый.
Но вот слышен стук, где-то в недрах коробки, моей черепной, «Как убить этот рынок?
Подумал, «будильник», с размахом я ловким, руки уронил на пол камеру пыток.
Улыбка с лица убежать не успела, с открытием глаз, я пришел в изумление
За огромным стеклом, нет ни грамма рассвета, на часах три часа, сна глубокого время.
Я понял, что сон, мне кошмарный приснился, и снова затылком уткнулся в подушку.
Как только, замкнув, плотно к векам ресницы, услышал стук в дверь, словно звук от кукушки.
Я встал и воскликнул «Какого же черта!», зажег свет в прихожей, направился к двери,
Но лишь опустилась с засечки щеколда, я был изумлен и глазам не поверил.
Стоял предо мной дед седой весь в обновках, стоял, и дрожа, руки всунул в карманы.
Просил в дом пустить и погреться немного, всё время, чесав, свой рукав полурваный.
Со странным предлогом, я словно сорвался, с резьбы и прикрикнул на деда легонько,
«Иди же отсюда, как смел ты ворваться, не хочешь проблем, дак уйди ради бога!».
С размахом и злостью, закрыв плотно двери, я мыслил, что был грубоват с незнакомцем
Ложась на диван, до сих пор ещё в гневе, я всё размышлял в ожидании солнца,
«Как можно замерзнуть, на улице тридцать, да что же за наглость бродяг подплетает.
Но я был неправ, стоит мне извиниться, а может и прав, спать же ОН мне мешает».
Как только глаза мои сон ощутили, я снова почувствовал запах блаженства,
Но лишь пробежав, по Эдему пол мили, опять этот СТУК, как отверткой по сердцу.
Я быстро вскочил и рукой потянулся за ручку, затем дверь я вышиб морально,
Я стал набирать воздух в грудь для руганий, но лишь ужаснулся… в упрек всех страданий.
За дверью нет массы в оборванных хлопьях, нет даже соседа за солью пришедшим,
Есть только туман в голове беспокойный, кругом тишина, видно я сумасшедший.
Я снова попробовал спать, без успеха, но только запрятав глаза под ресницы,
Моя дверь с петель словно съехать сумела, опять этот СТУК, ЧТО СЕГОДНЯ ТВОРИТЬСЯ?!
Взглянув за порог, ни души, как и раньше. Видать этот дед любит мстить, без сомненья.
И так раз пятнадцать, я бегал уставший, за дверью моей, словно есть приведение.
Затем я разбитый, с душевною травмой, молитву читал сдохшей армии нервов.
И наслаждаясь дверным барабаном, натягивал галстук с приходом рассвета.
Я вышел, ключами зажмурив квартиру, а муза ужалила «Что-то оставил?»
Я вспомнил про кейс, тот, что мать подарила, видать мозг не спавший, совсем уже вспрянул.
Ключом продырявив замочную скважу, пытался вращать его точно по стрелке,
Но он не подходит, какая-то лажа, я словно на краже в квартиру к соседке.
Не скрыв всей обиды, вспыхнуло пламя, я стал с ревом грома стучать в свои двери.
Я всё проклинал, что мне спать не давало, и каждый мой стук становился сильнее.
Никто из соседей наружу не вышел, и я зарыдал, злости так не скрывая.
Вдруг, звук от щеколды знакомой, услышав, я понял, что кто-то мне дверь открывает.
И на пороге с почетным испугом, своё отражение, боюсь я представить,
Точная копия взглядом безумным, глядя в глаза, голос в крик превращает.
«Иди же отсюда, как смел ты ворваться, не хочешь проблем, дак уйди ради бога!».
Захлопнулась дверь, а я всё стоял там, и думал о ней, о судьбе, о жестокой.
Взглянув на часы, время три часа ночи, гудел в дверь к соседям, но все будто сдохли.
Поняв, что устал я с ума сходить очень, пошел я во двор, чтобы мысли просохли.
Как только дошел я до лавочки к краю, подсел ко мне дед с тленным взглядом на небо.
«И меня не пустил, вот сижу, замерзаю» сказал он, подав кусок белого хлеба.