-Здорова, "удачник" года! Как сам? Как нога?
-Да пошел ты!
-Лан-лан, не кипятись ты так. Дело есть на пузырь.
-Сразу нет.
-Да ладно тебе «нет». Все парни собираются, такую «тусу» замутим. Девчонки с первого курса обещались быть.
Зная Серого, тут же представил мысли, роящиеся у него в голове после фразы «девчонки, обещались быть». Отбросил сразу же эти яркие порнографические образы лучших режиссеров Германии.
-И че? Я с Ленкой так-то, мне эти первокурсницы до звезды.
-С Ленкой он. Ленка твоя, когда в последний раз тебя навещала, после травмы? Та еще шалава. Уже по любому крутит с кем-то.
Лена действительно меня давно не навещала, но она учится, все-таки сессия на носу, а Серому только волю дай о девушках посудачить, сплошь шалавы и меркантильные суки. Впрочем, обижаться на него из-за этого, а тем более дать в морду, защищая честь дамы, желания нет, тем более зная историю Серого. Пять лет вместе были и вот те раз. Москва, большой город, большие возможности, большие кошельки. И больше нет «люблю тебя вечно», а есть только новенький малиновый мерседес и хахаль, который его подарил.
-Серый, короче, я сказал нет. Ты вообще, как представляешь меня там с моей ногой?
Кстати «о птичках», Серый не зря меня называет «удачником года». Только я мог выходить из травм пункта, куда заходил снять гипс с до этого сломанной на борьбе руки, поскользнуться на ступеньках, упасть и сломать ногу в двух местах. В целом, боли было не так много, просто отключился сразу. Но зато теперь у меня отличный гипс от кончиков пальцев ног и до колена.
-Ну как? Положим тебя на диванчик и «туси» там сколько влезет. Стол рядом, девочки рядом. Чего еще желать?
-Серый, еще раз, я с Ленкой.
-Заколебал. Ты приходишь! Вечером за тобой заеду. А то скоро мхом покроешься.
На этой оптимистичной ноте Серый сбросил, не успев выслушать мое очередное «нет». Спорить с ним все равно, что бежать от поезда, устанешь и отдашься на волю судьбе.
В районе восьми вечера Серый, как и обещал, заехал. Водрузил мою тушку себе на спину и спустил к своей битой шестерке.
Вечеринка и в правду удалась. Было весело, много алкоголя, много женского звонкого смеха. Эх, где же ты моя Леночка? И даже меня, инвалида, распластавшегося на диване, не обходили стороной. Шутили, пили за здоровье и по-дружески хлопали по плечу. И только этот чертов диван, на котором меня умостили, не давал мне покоя. Студенты, мы не богатые, комнаты обставляем по своим возможностям и силам. Так и здесь, удачно выкинутый диван, был облюбован Ванькой Черным и бережно приволочен в комнату общаги. По словам Ваньки, диван он продезинфицировал и тщательно отмыл, резкий запах хлорки внушал доверие, но пару-тройку раз за вечер меня кто-то больно укусил за ногу. Ванька, только отмахнулся, сказав, что у меня фантомные боли в загипсованной на мертво ноге. Но даже это обстоятельство не нарушило общую атмосферу праздника, и когда уже следующим днем меня вывозили назад в мой корпус, я был пьяный, сонный, но довольный.
День прошел в похмельном «позитиве», но зато ночью…Ночью мне снилась высокая трава, в которой я стою, трава приятно щекотала мне ноги, то поднимаясь до колена, то спускаясь вниз, огромное зеленое море. А потом налетел резкий ветер, и вот уже нет той ласково - шелковистой травы и она уже иглами таранит меня в голени. Проснулся…Поднялся на локтях на кровати, попытался отдышаться и прийти в себя после кошмара, но покалывание ног, не прекращалось. Мой мозг играет со мной злые шутки…
Ленка пришла только через четыре дня, видимо тогда, когда мое нытье о постоянно зудящей ниже колена, а это прямо в гипсе, ноге, вывело её из себя. Пришла страшно недовольная, вручила тонкую проволоку, которую можно было просунуть в зазор между гипсом и ногой, чтобы почесать. Приготовила суп и через час ушла. Сессия, я все понимаю. Но этот зуд…
Уже две ночи почти не сплю, почти не ем, все мысли только о зуде. Однажды так усердно орудовал проволокой под гипсом, что достал её оттуда, покрытую собственной кровью. Бросил это дело, побоялся заражения, но уже через минут десять с утроенной силой стал ей орудовать. Боли от царапин не чувствовал, все чувства заглушал неимоверный зуд. На кровь внимания не обращал, пару раз просил ребят, чтобы сводили в душ, мыл ногу прямо в гипсе, еще несколько раз заливал туда спиртовые растирки. Но все было тщетно.
Ленка приходила, но мои постоянные жалобы и нытье, её жутко раздражали. Я одичал, мои промывания ноги под душем и смесью из спиртосодержащих натирок привели к ужасающему запаху. Сам я не мылся уже полторы недели. Я забросил учебу, часто хандрил, не отвечал на звонки, а те, кто приходил ко мне, чтобы помочь, получали по огромной дозе негатива. Я все это видел, но не мог, не мог остановиться. Ведь они ходили, они радовались жизни, они могли спать, нормально есть, от них не воняло и у них не было этого зуда…
Ленка, помучавшись со мной две недели, перестала отвечать на мои звонки, перестала приходить. Лишь однажды написала: «Я могу тебе простить твое дурное настроение, агрессию. Но этот запах. Прости, я так не могу. Увидимся тогда, когда сможешь нормально принять душ. Целую». Приходил Серый, опять назвал её шалавой, хотя и добавил, что на счет запаха, это она метко, сам сидел все время у форточки и курил. Серого я послал туда же, куда и прочих доброхотов до него. Сосед съехал в другую комнату, я потихоньку стал превращаться в затворника. Но держался, держался, потому что знал, что гипс уже скоро снимают. Осталось совсем чуть-чуть…
Ночью, очнувшись даже не от сна, а от полу комы, в которую впал от усталости, начал истерично искать проволоку. Нога не просто чесалась, её как будто бы раздирали на части. В темноте и большой объект достаточно проблематично отыскать даже на обоих ногах, а тут тоненькая проволока и ты только и можешь, что вращать торсом, да подтягивать нижнюю половину туловища руками. И очередная такая попытка оказалась весьма неудачной, я с ревом слетел с кровати. Проволоку я нашел, она валялась на полу, видимо случайно смахнул. Но лишь когда я потянулся ей в сторону гипса, я осознал, что я лежу на полу, а моя нога, чуть ниже колена, осталась лежать на кровати. Но даже это было не самое страшное…Самое страшное, что она по-прежнему продолжала жутко зудеть…