"Моцарт на старенькой скрипке играет..."
(Булат Шалвович Окуджава)
На неделе, я послушно и аккуратно посещал музыкальную студию по классу фортепиано, а по воскресеньям - занимался сольфеджио.
Игре на инструменте меня обучала крупная, с волнующимся, пахнущим мускусом, телом, с вечной беломориной в жёлтых, крупных зубах, очень похожая на актрису Фаину Григорьевну Раневскую, учительница музыки - Фаина Моисеевна Ройзман, которая, в процессе разучивания со мной очередного опуса, нервно жала своими "фельдфебельскими" ножищами сорок третьего размера на тусклые, обшарпанные педали измученного инструмента, рывком перекатывала из угла в угол, напомаженого рта, папиросу и, тесно прижимаясь ко мне перезрелой, под креп-жоржетом, плотью, хрипло подвывала, разучиваемой нами мелодии.
Я её обожал,боготворил и хотел одновременно!
Её субтильный, тщедушного телосложения, интеллигентный, рафинированный до кончиков розовато-прозрачных, наманикюренных пальцев рук, аристократичной породы муж, вёл у нас по воскресеньям уроки сольфеджио.
Он сперва здоровался со всеми, затем гасил недокуренную сигарету в хрустальной пепельнице, стоящей на крышке фортепиано, и , сверкнув в глуповато-растерянной улыбке, золотыми, литыми цыганскими коронками, приглашал нас по одному к инструменту, с нотной тетрадью в руках.
Наскоро и вдохновенно проиграв какую-нибудь незатейливую мелодию, он внезапно и резко прерывал игру и жадно вглядывался водянистыми, бирюзовыми глазами в ученические нотные записи.
При всей его отеческой терпимости к нашим огрехам, он, тем не менее, "кипел" от негодования при обнаружении грубых ошибок и по-детски бурно радовался "попаданиям в точку".
Когда же доходила моя очередь, Николай Иванович грубовато-повелительно разворачивал меня за плечи к себе спиной и, болезненно морщась, начинал в темпе presto играть опусы Дворжака, Шопена или Брамса, не позволяя мне во время их исполнения не только оборачиваться и смотреть на его пальцы, но и записывать что-либо в нотной тетради.
Окончив играть, он милостиво кивал в мою сторону лысоватой, овальной формы,головой и , выждав несколько минут, пока я, взволнованными каракулями спешно интерпретировал диезами и бемолями услышанное, нетерпеливо выхватывал из моих рук тетрадь и, быстро вперив пристальный взгляд в написанное, облегчённо и радостно улыбался и протягивал мне её обратно со своей размашистой и неразборчивой подписью и неизменной оценкой - пять с плюсом.
По выходным, я люблю готовить и, под лёгкий коньячный "аккомпанимент", наслаждаться классическими мелодиями и пассеистски грезить.