Сережка, в свои неполные семь лет еще не разу в жизни не ел арбуз. Но очень хотел. Часто, свернувшись клубочком на маленьком детском матрасике за печкой, он закрывал глаза и представлял, как мать однажды принесет арбуз, положит его на стол, вонзит нож, и зеленый шар с хрустом расколется на множество кусков с розовато-красной подрагивающей мякотью. Сережка будет один за другим брать эти куски, вонзать в них зубы, небрежно и смачно выплевывать семечки прямо на пол и сок потечет у него между пальцами и по подбородку.
Но…всякий раз вместо арбуза мать доставала из видавшей виды авоськи буханку хлеба с прилипшими к ней табачными крошками, пачку сигарет, спички и еще кое-что по мелочи. Когда к этому нехитрому набору добавлялись бесформенный сладкий комочек слипшейся карамели и бутылка водки (обычно бывало красное или самогон) и смерзшиеся лиловые куриные шейки, похожие на маленькую охапку дров, Сережка знал, что мать получила «детские».
Но в этот день ему повезло. К ним пришел в гости дядя Леня. В последнее время он заходил часто, приносил бутылку водки и колбасу, они пили вместе с мамкой. Дядя Леня подзывал к себе Сережку и, назидательно постукивая ему по лбу крючковатым пальцем, говорил, что скоро станет его папкой и Сережка должен его слушаться. Сережка не всегда понимал, о чем говорил дядя Леня, и не очень хотел, чтобы он был его папкой, но на всякий случай обычно кивал головой, терпеливо дожидаясь, когда крепкая рука его отпустит и он сможет убежать на улицу. Так было почти всегда. А сегодня в довершение сказанного, перед тем, как выпроводить Сережку на улицу, дядя Леня протянул ему плитку шоколада. Шоколад был вкусным, но Сережка хотел арбуз.
Он видел, как к ним пришла тетя Валя, мамкина подруга, с которой они по их собственному не совсем понятному Сережке признанию, часто греют душу и говорят «за жизнь». Сегодня с тетей Валей были еще какие-то два мужика. Сережке это было не интересно: он хотел арбуз и сейчас особенно сильно, потому что он только что видел, как его пронесли Шестаковы из соседнего подъезда и теперь их вечно сопливая Юлька, наверное, уже лопает его. Сережка живо представил себе знакомую картинку и судорожно глотнул сладковато-горькую шоколадную слюну.
-Серега! – услышал он голос матери, - подь сюда!
Сережка нехотя сполз со скамейки. «Сейчас опять пошлет за самогонкой», - подумал он, и не ошибся.
- На вот, сынок, - мать протягивала ему авоську с банкой, где лежала полусотенная, - сбегай в последний раз.
-Ага, в последний, как же!, - недовольно шмыгнул носом Сережка, беря сумку с банкой и деньгами.
-В последний, в последний, - торопливо закивала головой мать, - давай только побыстрее, а на сдачу и себе купи чего-нибудь. Дядя Леня добрый, видишь, как много денег дал. Не потеряй…
Эта мысль пришла к нему сразу, едва он отошел от дома. Ноги его сами собой повернули к базару. И вот, закинув банку в кусты, он нес домой арбуз. Арбуз был тяжелый. Сережка несколько раз останавливался, бережно опускал его на землю, затем поднимал и снова нес. Это был его арбуз! Конечно, он не мог принести его домой, а осторожно пробравшись задворками, спрятал его в сарае за поленницей. Выбравшись из закутка, он побрел к матери, мучительно обдумывая, что ей сказать про растраченные деньги и выброшенную банку.
-Ты че так долго? И где банка?! – голос дяди Лени был громким и сердитым.
- Их… у меня… их отобрали большие парни, - пролепетал Сережка первое, что пришло в голову, громко шмыгнув носом.
- Врешь! - крючковатые пальцы дяди Лени больно ухватили его за ухо и, приподняв, потянули за собой. Ему стало страшно, он ведь и на самом деле врал, но и правду сказать не мог: тогда пришлось бы отдать арбуз.
- Где деньги и банка?! – грозно подступила к нему мать, - где, я спрашиваю? – она, что есть силы, дернула Сережку за всегда торчащий вихор.
- Так, так ему! – взвизгнула тетя Валя.
- Правильно! – пробасил кто-то из мужиков, - учить их смолоду надо!
Сережка окончательно испугался, в голове у него все смешалось в один общий какой-то непонятный, но злой гул, из которого он выхватывал только один знакомый голос матери, но и тот не предвещал ничего хорошего.
- Куда дел деньги, змееныш!? – хрипела она.
- Отобрали, - тоненько пропищал Сережка, втянув голову в плечи, ожидая удара, который не заставил себя долго ждать. Рука дяди Лени резко взлетела, затем так же резко опустилась ему на голову, и он, ойкнув, упал. Сквозь звон в ушах он слышал, как пьяно о чем-то визжала мать…
Когда звон немного прошел, и голова перестала кружиться, Сережка забрался на свое место за печкой. Внизу во всю шла драка, слышались глухие удары, визг тети Вали, всхлипы матери, брань, что-то падало, разбивалось, но он уже не обращал внимания, так было почти всегда. Свернувшись клубочком на своем матрасике, он тер горевшее огнем ухо и, закрыв глаза, представлял, как завтра он возьмет нож, пойдет в сарай и вонзит нож в арбуз… его арбуз.
О. В. Нифонтова.