Юрий Шиба очнулся от жуткой сверлящей боли в затылке. Он с усилием раскрыл глаза и некоторое время вглядывался в чернеющий во тьме потолок и прислушивался к давящей на уши тишине. Очень осторожно он приподнял голову и, перевернувшись на бок, сполз с дивана. Оказавшись на нетвёрдых, трясущихся ногах, Шиба включил свет и схватился за водочную бутылку, торчавшую среди банок с окурками, загадившими стол - она усмехнулась ему пустотой. Шиба с тоской взглянул на часы: до открытия ближайшего магазина оставалось ещё два часа. Он потянулся к пачке сигарет, но и она зевнула пустотой. Шибу трясло мелкой дрожью, грудь сдавило, во рту пересохло, голова трещала словно грецкий орех в тисках на последней стадии сопротивления. Мысли( если это можно было назвать мыслями) ползали в голове словно дождевые черви после мощного ливня. Одна единственная мысль глухо билась в темени: выпить, выпить, выпить.
Трясущимися пальцами Шиба вытаскивал окурки из банки, курил, бродил по комнате, ложился, вздыхал, охал, снова вставал, мрачно поглядывал то в чернеющее окно, то на часы, словно пытаясь разжалобить их своим бедственным положением.
Но часы тиктакали безжалостно медленно, а темнота на улице не спешила рассеиваться.
Без десяти девять Шиба накинул куртку, наскрёб из карманов деньги и побрёл за лекарством в супермаркет, который, к счастью, находился через дорогу.
В магазине Шиба, не теряя времени, направился к хорошо знакомому стенду, и, выбрав неоднократно проверенную марку водки, устремился к кассе.
Кассирша, грузная, женщина с круглым, красноватым лицом, круглыми же маленькими глазками и ноздреватым носом, отставила бутылку в сторону и сухо сказала: "Гражданин, алкоголь только с одиннадцати."
"К одиннадцати я помру, - добродушно- жалобным голосом произнёс Шиба, - меня уже два часа колбасит по чёрному и трубы горят вразнос, надо срочно опохмелиться. Будьте человеком, дамочка." Кассирша окинула тяжёлым взглядом бледно-синеватую с красными прожилками Шибину физиономию, покрытую кабаньей щетиной, заношенную, вылинявшую куртку с высохшими на ней следами блевотины и сурово прошипела: "Я вам не дамочка. Сказано вам алкоголь только с одиннадцати, не задерживайте очередь."
Губы у Шибы передёрнулись зловещей судорогой, он сжал ещё больше задрожавшие пальцы и смотрел на кассиршу испепеляющим взглядом. Однако та с равнодушным видом принялась перебирать продукты следующего покупателя, и Шиба, прошипев ругательство, вернулся к стеллажам с алкогольными напитками.
Он взял бутылку водки, открыл её и, приложившись к горлышку, выпил одним махом грамм двести. Сладкое тепло мягко разливалось в низу Шибиного живота, жёсткие складки скукоженного лица, смягчились, разгладились; глаза ожили, в них замерцали искорки жизни и веры в будущее.
"Эй, эй, тавариш, ты чой делаешь? - к Шибе подошёл охранник в чёрной одежде с дубинкой на боку. - Зачэм здэс пьёшь? Запрэщэно!"
"Послушай, браток, - Шиба выдавил виноватую улыбку, - не могу терпеть трубы горят."
" Я тэбе не браток, - угрюмо произнёс охранник, - здэс пить нэ положэно. Толка после оплат, а вотка толка после оттинатцать."
"Да помру я к одиннадцати, товарищ! - взмолился Шиба. - Я подлечился малость и пойду расплачусь."
Шиба с початой бутылкой водки направился к кассе.
"Это ещё что такое? - взглянув на бутылку и побагровев, взревела кассирша. - Я же вам русским языком сказала: алкоголь только с одиннадцати. И распивать внутри магазина строго запрещено!" Она повернула голову в направлении торгового зала и крикнула: "Арзан!"
Охранник вперевалку подошёл к ней и мрачно уставился на Шибу и полупустую бутылку у него в руках.
"Я эму сказал, а он нэ панымат по русски," - сказал он, пожав плечами.
"Я не буду пробивать вам водку!" - взвизгнула кассирша.
"Что же, мы так и будем стоять?" - недовольно произнесла, следующая за Шибой покупательница с полной корзиной продуктов.
"А вот благодарите этого товарища, который нагло нарушает закон!" - воскликнула она, и, откинувшись на спинку стула, сложила полные руки с обкусанными ногтями на пышной груди.
" Ну раз уж он половину выпил, - доброжелательным тоном заговорил худощавый пожилой, мужчина в костюме, - так может всё-таки пробьёте ему? Эту бутылку всё равно уже на прилавок не вернёте."
"Ага! - полыхнула в него взглядом кассирша. - Какой вы умный! Надо мной вон камера висит, если я отпущу водку раньше одиннадцати, меня оштрафуют. Не хотите за меня штраф оплатить?"
"Ох уж эти алкаши, - вздохнул кто-то сердито в хвосте очереди, - вечно от них одни проблемы."
"Товарищи, - Шиба повернулся к скопившейся очереди, - извините ради бога, не дотерпеть мне было до одиннадцати..."
"Ой, не дышите на меня, пожалуйста! - воскликнула стоявшая рядом женщина, отвернувшись. - От вас такое амбре идёт, что задохнуться можно."
" Действительно! - присоединился кто-то в середине очереди. - Перегаром за версту разит."
" Вы хоть закусите," - мужчина в костюме протянул ему яблоко. - Действительно очень водкой пахнет." Шиба, взял, поблагодарил, откусил и принялся жевать.
" Это что ещё такое? - зарычала кассирша. - Сначала заплатить надо! С виду интеллигентный, а бесстыжий."
"Ну знаете ли, - добродушно произнёс мужчина с яблоками, - раз уж вы отказываетесь нас всех обслуживать и задерживаете, то позвольте нам хотя бы позаботиться о более менее сносных условиях пребывания в вашем гостеприимном магазине. Я думаю никто в этой очереди не желает дышать перегаром этого товарища."
"Правильно, - загудела очередь, - И вообще вы сколько нас тут держать собираетесь? Когда откроется соседняя касса? "
"Арзан, - кассирша обратилась к охраннику, который усиленно кусал ноготь большого пальца. - Найди Алейшу, пусть идёт на кассу."
Охранник с унылым видом оставил ноготь и поплёлся в направлении подсобного помещения.
По прошествии десяти минут ни охранник, ни Алейша не появились. Очередь глухо гудела, взрываясь отдельными всполохами недовольства; кассирша постукивала пальцами по прилавку; Шиба, ещё раз приложился к бутылке и смачно укусил яблоко.
В этот момент в магазин вошли двое полицейских в форме, и кассирша, привстав с сиденья, помахала им рукой.
Они приблизились к кассе и вопросительно уставились на кассиршу.
"Вот, пожалуйста, - она торжествующе указала на Шибу, жующего яблоко, - Взял водку, не заплатил, выпил, и закусывает яблоком, за которое тоже не заплатил."
"Алкоголь раньше одиннадцати запрещено отпускать!" - сурово произнёс старший наряда, плотный, коренастый мужчина с пшеничными ресницами и скуластыми щеками.
"То то и оно! - воскликнула кассирша. - Я ему отказалась отпустить, а он самовольно взял и выпил."
"Почему нарушаете, гражданин? - сухо спросил старший.
" Товарищ... капитан, - залепетал Шиба, - мне плохенько очень было с утра, необходимо было срочно принять... Я же не украл, я же пришёл к ней на кассу и хотел оплатить, а она..."
Второй полицейский, помоложе, с розовыми щеками, нагнулся к уху старшего и что-то прошептал.
Старший вперил негодующий взор в Шибу и жёстко произнёс: "А вы знаете что сегодня день тишины?"
"Тишины? - Шиба проглотил яблочную слюну и уставился на капитана взглядом побитого ни за что ни про что пса. - Какой такой тишины? Я вроде и не шумел особо."
"Дурочку не валяйте, гражданин! - прошипел на него младший. - Завтра выборы, а сегодня любая агитация запрещена."
" Выборы? - Шиба часто заморгал глазами. - Какие ещё выборы? Какая агитация? При чём тут я?"
"Гражданин, дурака не включайте! - порозовев от гнева, продолжал младший. - Вы агитируете за "Яблоко!""
"Я не агитирую за яблоко, - совсем ошеломлённый воскликнул Шиба," - я его ем."
"Откуда вы его взяли?" - деловито спросил старший.
"Мне его вот этот товарищ дал," - Шиба указал на мужчину в костюме.
"Гражданин, документики показываем," - с хмурым видом старший обратился к мужчине с яблоками.
"Это ещё зачем?" - мужчина приподнял чёрные как смоль тонкие брови и поверх очков в золочённой оправе уставился на полицейского неодобрительным взглядом.
"Не рассуждаем,гражданин, предъявляем документ!" - встрял младший, повысив голос.
"Пожалуйста," - обиженно произнёс мужчина, вынимая из кармана водительские права и паспорт.
Старший пролистал паспорт, взглянул на права и сухо сказал: "Проедем с нами в отделение."
"На каком основании? - побледнев и задыхаясь от негодования и удивления, произнёс мужчина. - Вы верно меня с кем то спутали, я не преступник, а профессор и преподаватель университета."
"Вот и проедем разберёмся почему профессор государственного университете может агитировать за "Яблоко", в то время когда всякая агитация запрещена законом," - холодно произнёс старший.
"Я вовсе не агитирую, - воскликнул профессор, нервно теребя пакет с крупными зелёными яблоками. - У меня жена в больнице, я к ней сейчас ехать собрался, вот и зашёл купить что-нибудь. Она яблоки любит."
" Гражданин, пойдёте добровольно? - ледяным тоном спросил старший. - Или будете оказывать сопротивление представителям власти при задержании?"
" Нет, нет , я сам! - сказал профессор и направился к выходу.
"Пакет с яблоками, возьми, - приказал старший младшему, - это главная улика. А вы,- он вперил пронизывающий взгляд в кассиршу, - на сегодня яблоки прикройте."
Полицейские последовали, придерживая профессора за локти.
"Эй, - воскликнула кассирша, - а заплатить за яблоки?"
"После следственных действий вернём," - бросил, не оборачиваясь, младший следуя за старшим и задержанным.
"А алкаш этот где?" - крикнула кассирша.
"Он вам двести рублей положил и пошёл, - сказала ближайшая в очереди покупательница. - И давайте уже в самом деле отпустите нас, полчаса уже здесь торчим."
Шиба и в самом деле не стал дожидаться развязки событий, и прихватив полбутылки водки, поспешил домой.