Тянет снова в места, где в развалинах эхо
Обнимает траву, и над ней зависает,
Возвращая осколки бродячего смеха,
Только чьи они, вряд ли уже различает.
Соскользнув по лучу, как танцор по паркету,
Невесомой, слетающей с неба пылинкой,
Как последний свидетель ушедшего лета,
Время щурится, глядя устало из дымки.
До ноябрьских еще далеко потрясений.
Стрекоза с мотыльками порхает свободно.
Эта грань между летом и скорбью осенней
Объяснению жизни и смерти подобна.