Я б сковал себя, да бестолку, -
с интонациями беса
ходит Краля, ходит та ещё,
человеками шатающе,
с кривоватой папироскою,
в травяном веночке с осами,
вот теперь они и кружатся -
ночи с ниточкою ужаса,
с телефонным мудозвончиком,
с интонациями "вон чего",
и скрипит воображение-
мозговая зелень грыжею,
на Проспекте Просвещения
перстеньком играет Рыжая,
чифирек играет в чашечке,
и подслащивают суффиксы,
уменьшительные цуцики,
потому что это страшненько,
потому что это личное,
как найдёт она без лифчика
и поёт про Гамаюнию
и дотронется до личика
белой лапкою безумия
в зарешеченные форточки:
" Привяжите меня к коечке!"
И сосед по кличке "обморок",
весь дурной луною облитый,
онанирует на облако.
И не жаль его,не жаль его,
потому что сам ужаленный
подподольной Финифтянкою,
вот теперь она и пляшет,
и устал себя я спрашивать
- чи мы боги , чи мы выбл...дки,
если лебеди , то чьи?-
из какой мы люльки выпали?-
и лежу я между пашнями,-
между танями, наташами,
и межа говноточит.
........
Под небесными портянками,
на проспекте Просвещения
я б молчал,да мне не велено,
потому что Кукарека,
с кривоватой сигареткою,
губы кратки, речи зелены,
ходит Краля, ходит та ещё,
каблучками облагающе,
потому что ты - потащишься,
как сверкнет она подкрашенной,
покидая помещение
под " Прощание славянки ",
по Четырнадцатой линии,
по Дворцовой - звоном - площади,
раззолоченная ливнями,
и подол её полощется.
93.