Под раскат гудков и стук колёс
У провинциального вокзала,
Спящему в кустах, бродяге нос
Шавка беспризорная лизала.
Уходило солнце за состав,
Становясь краснее семафора,
Чуть зевая, видимо устав,
Рупор объявил транзитный скорый.
За вагоном в даль бежал вагон,
Вереницей строчек по бумаге,
То ли снился дивный сладкий сон,
Бегло улыбавшийся в бродяге,
То ли влажный щекот языка,
Губы вверх заставил шевелиться -
Трудно разгадать наверняка,
Что ему тогда могло присниться.
Опускалась ночь, пустел вокзал,
Свежий ветер ринулся в атаку -
Он слега замёрз, открыл глаза,
Глянул на бездомную собаку,
Распахнул ладони, что есть сил,
Подозвав к себе и, будто в сердце,
Шавку одинокую впустил
От полночной зябкости согреться.
Обнял, как любимое дитя,
Пыльной шерсти ворох разутюжил,
И спросил, улыбчиво, шутя -
Может быть со мной в ларёк на ужин?
Указав рукой короткий путь,
Встал, в карманах мелочи нашарил,
Пригубил оставшейся чуть-чуть -
Как тебя там? Жучка или Шарик?
Шавка что-то гавкнула в ответ,
Слушая торчащими ушами,
И пошла за ним из тьмы на свет,
Пахнущий большими беляшами.
Где-то далеко шумел состав.
Вкусности поделены на части.
Быть одним на свете перестав,
Человек обрёл собачье счастье.