Когда приходят ночью голоса –
Наполеона, Будды, серой кошки,
с зелеными глазами древней жрицы…
О, если бы она любить умела –
она была бы первою царицей…
Но это ты – родился мелкой сошкой.
без языка, без голоса, без тела…
Но самый красный – самый оголтелый!
Вот я тебя – помучаю в объятьях,
ты у меня – побегаешь по полю,
как дикий варвар в новомодном платье,
как пионер в советской средней школе,
как самодержец без короны царской…
За все твои претензии и цацки –
я вылеплю из глины это тело,
и брошу в печь, чтобы оно горело!
Чтоб плавилось, по швам трещало, пело,
как басурманин – в шапке Мономаха…
Чтоб память лет, как красная рубаха,
как кровь на Куликовом поле, рдела…
И чтобы нас любили и жалели –
в сыром апреле, в голубой шинели.
Когда приходят ночью небеса,
и кто-то платит за твое молчанье –
мурлыканьем кошачьим, хитрой бровью,
недобрым глазом и тупым мычаньем,
а иногда – последнею любовью…
А утром в травах – медная роса.
Я знаю, что душа превыше тела…
Она как шарик – в небо улетела…
Пересчитав – трамваи, числа, дни,
слетев с катушек, дотянувшись к звездам –
мы жадно пьем – степной, бессмертный воздух
и вот тогда приходят к нам – они,
все голоса, что нас убить хотели,
когда вчера мы были на пределе,
когда вчера мы приоткрыли – бездну,
как Новый год, как – занавес железный.
Когда светло – мы видим наши тени,
и голос свой –что падает к нам с неба.
Его берем мы в руки в исступленьи –
и отдаем – на растерзанье людям,
которых каждый раз предсмертно любим,
которых кормим – молоком и хлебом!
Которые сирень ногами топчут,
а мы их тянем, а они гогочут…
И вот тогда – уходят голоса…
А утром в травах – медная роса.