***
Улетели птицы, но оставили
Тишины отчётливые звуки.
У ольхи лежат на тонкой талии
Клёна стоеросовые руки.
На губах пылинка зашершавела,
И замолкли дальние свирели,
И молчит скамейка обветшалая,
Чьи босые ножки – отсырели.
Песни петь кому теперь дозволите,
Птицы, враз покинувшие рощу,
Где дожди, купаясь в тихом омуте,
Пьют лазурь, холодную наощупь?
Оттого ль, что в воздухе безмолвие
Клён с ольхой не движутся – застыли,
Не танцуют парою,
Тем более
Не поют – как будто бы немые?
Или их и осени,
и старости
Безразличье тронуло за ветви,
И следы недавней летней радости
В их глазах – потухших – незаметны?
Или птиц винят они в неверности?..
Я и ветер жалостливый
вместо
Птиц, вчера пропавших, будто, без вести,
Напевать попробовали песню.
Улыбнулись тоненькие саженцы,
И смешно,
и грустно заплясали, –
Только им услышанное кажется
Сердцу дорогими голосами…