Мне захотелось поверить ему с первого возгласа, обнимать захотелось только после первого стакана текилы, после первого обморока мне захотелось до ужаса этого сладкоголосого кретина, этого жуткого мальчика с ужимками, как у мужчины и воина. У меня никогда не бывало настолько первых и так после. Никогда не хотела проверить, удобно ли соединять удовольствия любви и курение папиросы, мне не нравились съёмные комнаты в мрачных засоренных коммуналках — мне вообще не нравилось если не чисто, не комфортно и не по порядку. А теперь у себя в огромной и невероятно пустынной квартире в самом прекрасном районе города я изнываю от жажды, я думаю об этом непростом ядовитом молодом мужчине, и даже не плачу, не плачу даже.
Кофе со сливками, чай со специями, главное, чтобы не перестараться с добавками, что очень легко если носишь тоску под сердцем, если хочешь от яркости мира спрятаться. А на журнальном столике два валяются томика Франца Кафки, того самого, кого знают многие, не читая, не ведая, как он, бывало, по своей болезненности рыдал и плакал, как бесновался, бывало, не хуже зверя. И всё вокруг говорит мне: Оглая, ты старая ведьма, ты просто невестой вырядилась на потешной свадьбе, ты забыла своё время и потеряла место, так на что же теперь ты так беспощадно обиделась?
Ты любимой была только так — от безвыходной ситуации. Ты не знала и прежде такого, чтоб было взаимно и с нежностью! От чего же теперь тебя мучают обстоятельства, так похожие на все прожитые? От чего же теперь ты в такой небывалой унылой ярости?