У толстобрюха тощая спина,
беременность уже предродовая,
и он всегда напротив, как стена,
сближенье тёплым взглядом доставая
из тайны, пропустившей поцелуй,
переходящий в сладкое лобзанье,
но Золушка уже не на балу,
а на бегу не оценить лазанью,
раскиданные шузы не беда,
зачем они порфирьевне подросшей?
она их обувает иногда,
на выходе из псюсвященной рощи,
а здесь, на зоне опытной Души,
уж разродись аристократом духа,
оттягивают от вниманья вши,
ты не пройдёшь, не исцелив проруху,
не отпустив животных от себя
бродить замысловатыми лесами,
собою быть - не значит, не любя,
живя по-над фигуры телесами
мы можем видеть весь зеркальный фон,
но и над ним парит орёл высОко,
где тканью волн небесный телефон
объединяет всех, прикрытооко
загрезившихся: домик в городке,
и очажок, и греемые руки,
природа заблудившая в садке,
автоответчик разговорной щуки,
домашнее животное - печать,
зачем к себе кого-то приручать?