Уходит, говорит:"Я сам не свой",
Ступает по брусчатой мостовой,
И жизнь твоя, студёнее воды,
Бурлит за ним вдоль тротуарных плит,
Когда еще "родная" говорит
И "ты".
И ты запоминаешь и бредешь,
Пока внутри живет сырая рожь,
Произрастает дикая трава.
"Ты только, - говорит. - Взгляни, Мари,
Нам двадцать лет, а было тридцать три
Едва.
Смотри на окна - в них стоят не те,
Не мы, сплошное сочетание тел
В пространстве кухни: шерстяной уют,
Кот, палисадник, вынести ковры,
Родят двух братьев для одной сестры,
Умрут,
Пробыв друг с другом тридцать девять зим.
Мы вынесем, Мари, мы избежим".
И это длить, как можешь, как беречь.
А дальше и не вспомнишь октября,
Как в храме, постоишь в его дверях,
Единственное имя говоря,
Как речь.