Памяти Беллы
В газете старой я увидел вдруг
Знакомый профиль. Классик - поэтессы
Поэму под названием "Недуг".
Подумалось - Париж достоин мессы.
Какой букет характеров, имён!
Гоген и Гоголь, Пушкин, Погорельский(?),
Какой-то Кот, мистичен и умён.
Не то что я, жилец почти что сельский.
Мы все недужны на исходе лет,
Вот и сейчас слегка недомогаю.
Мадам, пора! Торопит нас брегет.
(Как хорошо бы с ромом чашку чаю!)
Нам на Васильевский рукой подать.
Сочельник, а во мраке целый остров.
Не угадать, какие тут года
И корабля иль дома странный остов.
Я здесь бывал однажды и давно,
И только в Академии Художеств.
Ну, до чего же всё-таки темно!
На Рождество нисколько не похоже.
Не дом, а подозрительный притон,
Того гляди - перо под рёбра всадят
И лестница трухлявая притом.
Мне чудится какой-то шорох сзади.
Я не Гоген и суп не нужен мне,
А дом покину только по желанью.
Возможно гавань не в своём уме,
Не помешать ей нашему свиданью.
Чердак - мансарда - место для убийств,
Да ночь не та, колядки с волшебствами.
Такая ночь для развесёлых буйств,
Но мы для них стары немного с вами.
Так и случилось: появился Кот,
Вальяжный и свободно говорящий,
Не воландовский наглый Бегемот.
Париж, Кокто... Ну, словом, настоящий!
Поговорили чуть и враз на "ты",
Дурной причал на репликах помешан.
Какие элегантные коты
Приходят ночью в темноте кромешной.
О сундуке ни слова, ни гу-гу!
Чёрт знает, кто из-за окошка дышит.
В такую ночь, в такую вот пургу
О сокровенном знают только мыши.
Другое дело, к чердаку любовь
Или к Коту, что более понятно.
Такую лесть готов я слышать вновь,
Ну, а Коту тем более приятно.
Текла беседа по законам дам
И дам не рядовых, а чрезвычайных.
Я восхищенье спутнице воздам,
Хоть не понял я всех излучин тайных.
Забавен ей, наверно, мой наив
И скушна простота провинциала -
Не осужу, обиду подавив,
Я перед сном читаю Марциала.
С сюрпризом оказался мрачный дом.
Кто жил, горел, кто описал всё это,
Темна его история. Притом
С чужого голоса другой пропета.
Я Пушкина тревожить не хочу,
Карамзина и Дельвига, и прочих.
Познания неверную свечу
Не худо поберечь в такие ночи.
И честь, и шерсть, и шесть и ничего,
Ни Гоголя, ни Гегеля, ни дуба.
Так где же месяц? Кто украл его?
Зачем перед окном маячит ступа?
Кто прилетел? Иль подана для нас
Последняя модель Аэрофлота?
Вопрос к Коту, уже в последний раз
И прочь, не повторяя участь Лота.
А что ж недуг? Таинственно потух
И у меня, и у недужной дамы.
Мы незаметно завершили круг
И снова там же, у оконной рамы.
Я посвящаю своему коту
Сей опус скромный и немного странный.
Он не читает - сам ему прочту,
Чтоб стих пролился, как бальзам на раны.
1998