По-осеннему ветер закружит,
Тихой сыпью упавшей листву.
И блуждая по тоненьким лужам,
Корабли, осыпаясь, плывут.
Над двором облака потускнели,
Мрачной тенью, за землю струясь.
Но скрипят ржавым вздохом качели,
Как страдальческим звуком давясь.
На качелях игривый мальчонка,
Во весь рот улыбаясь кричит.
Заливается хохотом звонким!
Рядом бабушка молча стоит.
И вцепилась усталой рукою,
За перила, словно за жизнь.
А губами, с упавшей слезою,
Тихо шепчет: «Ты крепче держись».
Он командует: «Выше! Сильнее!»,
Будто хочет до неба достать.
Но рука у старушки слабеет,
Нет уж силы, как прежде, качать.
И с потерянным взглядом, чугунным,
Что не смог бывший блеск сохранить,
Отчего-то ей вспомнилась юность,
Всколыхнув, чёрно – белые дни.
Как и внук, она тоже летала,
Ветер косы по ветру трепал.
И под красной рябиной качалась,
Звонкий голос её хохотал.
Но осыпалась нынче рябина,
Ствол усох, яркий лист облетел.
И лицо всё покрыто в морщинах,
Редкий волос давно поседел.
И сегодня уже в новом цвете,
Бьёт ключом чья-то новая жизнь.
И старушка, как будто, заветом,
Тихо шепчет: «Ты крепче держись».
Над двором облака потускнели,
Мрачной тенью, за землю лились.
И две жизни, на старых качелях,
Разлетались кто вверх, а кто вниз.