Никому не нужный и, как следствие, неудачный флирт часом ранее, препятствовал одному немолодому, но все еще привлекательному доценту до конца расслабиться, а этого хотелось до жути. Она пила недорогой портвейн. Поворачивая голову с внушительной каштановой копной и с легким презрением посматривая вокруг себя, она слегка морщилась, цокала, а затем снова бралась за стакан. Было весьма людно, где она сидела. Она любила это место и не очень – людей. А последние все прибывали. Протискиваясь сквозь шумную толпу, к ее столику приближался иностранец с неестественно длинным носом, весь волосатый и маленький. Подавляя свою ничтожность перед этой крупнокалиберной женщиной, он уселся неподалеку и, потягивая херес, начал напряженно гипнотизировать ее туманными взглядами. Крики – просьбы горячего, холодного, спиртного – становились все настойчивее. Официантки носились туда-сюда, словно ошпаренные ласточки. Доцент опустила взгляд на стакан и задумалась. О тлене. О тщете. О кипении человеческого котла.
Е.А. (а именно так ее звали) хотелось какого-то славного приключения после отвратительной (впрочем, не отличающейся от всех остальных) трудовой недели. Однако никто ее не замечал, кроме лживого иностранца. От нечего делать Е.А. стала прислушиваться к болтовне из висящего на стене телевизора – там (вероятно, по недосмотру) шла аналитическая передача. Какой-то тип, похожий на клиента дурдома, вдохновенно вещал: «Крах СССР – одна из величайших трагедий ХХ века! Конечно, это явилось результатом усилий не одного человека, а целого полюса. Но Горбачев сыграл в этом деле не последнюю, подлую роль. Без него пазл бы не сложился. Как он сам утверждал, его целью был демонтаж коммунистической системы. Видимо, парень немного перестарался. Теперь он справляет день рождения не в своей стране, а заграницей. Его поздравляют звезды, типа Элтона Джона. Чувак слил целую империю, и ни в чем не раскаивается, ни о чем не жалеет. Возможно, он получил за это неплохие бабки, обеспечил себе, так сказать, безбедную старость. Наши враги пируют на могиле моей Родины, а Горбачев у них вроде как тамада или свадебный генерал. Продавшийся с потрохами…»
Бред, подумала Е.А. и уже хотела расплатиться и уйти, однако внезапно почувствовала, как что-то потустороннее и прохладное пробежало по ее загривку. Что-то томительно-сладкое и упоительное в своей запретности. Прошелестело несколько чудесных мгновений, и вот она, еще не оборачиваясь в сторону входной двери, уже знала, какого цвета (безусловно, маренового) ногти у нее на ногах, и какой коктейль (северное сияние, конечно же) она предпочитает. Она обернулась, радуясь своей интуиции и тому, что вчера покрасила волосы. Стройная девушка, раскачиваясь, как на подиуме, разбрызгивая вдоль своих бортов пену вожделения, стремительно вошла в пролив желаний и бросила якорь в бухте разврата. Ого! Неужели, ты и впрямь думаешь, что я не отправлю тебя в любовный нокаут и не получу божественного нектара из твоего кораллового рта, делая тебе искусственное…
– Что будете заказывать? – перебила ее внезапно подошедшая официантка. Тощая. Западная усмешка на восточном лице. Мужа явно нет. Или алкаш. – Фирменное блюдо! – огрызнулась Е.А., не мигая глазами и уставившись на ее брови. – Великолепно! – брызнула та и тут же исчезла. Сучка, со злостью подумала Е.А., даже не записала. Ладно, проехали. Иностранец, отследив этот эпизод, довольно крякнул и, заскрипев дорогими ботинками по дешевому полу, направился к ней танцующей походкой. Покачивая своим циклопическим носом, он возбудил у Е.А. удивление, когда подняв глаза, она увидела его, маслянистого, рядом. – Простите! – заговорил он с албанским акцентом, – я увидел вас… ваше лицо… и вот я здесь… к вашим услугам… вы считаете, – он смешался, – это несколько неудобно? Е.А. тоже слегка опешила (что за андоррский мешок с дерьмом?), но быстро собралась. – Знаете, да. Не надо так на меня смотреть. Я не одна. Иностранец (уже порядком окосевший) все же решил попытать счастья, и опустился на стул рядом с ней, доставая сигареты. – Как вас зовут? Откуда вы появились? Я столетиями искал такую крошку, как вы…
Между их глазами в облаке сигаретного дыма, устроенного этим троллем, возникла пауза, которую прервала та самая, внезапно вошедшая девушка: – Она же лесбиянка, вы что, не видите?! Последовавшая за этим немая сцена еще долго будоражила умы случайных свидетелей: иностранец смотрел на девушку, девушка – на Е.А., Е.А. – в окно, где начинался дождь. А двор-терьер, семенивший тем временем к северу через северо-запад, принял решение помочиться на это кафе (на его угол, на пересечении улиц Карла Маркса и Ленина). И он сделал это. И двинул дальше. Vale!