Вдруг вскинусь, вырванный из сна
каким-то безотчётным страхом.
Всё тихо. Тишиной и мраком
покойно ночь осенена.
И за окном осенний сад
стоит, безмолвием объят.
Вокруг ни шороха, ни звука.
Не скрипнет повреждённый ствол,
Но я немею, слаб и гол,
меня терзает страха мука.
И не понять, откуда страх.
Мне чудится, а, может, снится,
что прячутся в саду, в ветвях
оскаленные, злые лица.
Что руки тянутся, шурша,
к моих окон непрочным стёклам.
Под одеяло, с кокон тёплый,
я забиваюсь, чуть дыша.
А то вдруг сердце застучит
Всё торопливее, всё громче,
как будто остановки хочет,
чтоб в корчах умер я в ночи.
Чтоб поутру холодный труп
нашёл в постели мой дворецкий,
и после в холоде мертвецкой
меня разделывал хирург.
Но нет, проходит стороной,
давая роздых мне на время,
но вот уже умерших тени
сгущаются передо мной
и к шее тянутся моей
трясущимися языками,
и ослабевшими руками
я отбиваюсь от теней.
Но, наконец, бледнеет мрак.
Посланник призрачный, туманный
впускает в душу свет утра
и сном зализывает раны.
Я крепко сплю, забыв свой страх,
и улыбаюсь сна забвенью,
но на искусанных губах
бессонницы присохли тени.