Паршивый ветер шумно гнал закат,
Цветную кучу листьев, туч и сора.
Фальшивый грош честнее был стократ,
Чем солнце в эту облачную пору.
В паршивом ветре сжался эмбрион
Чахотки одиночества на ужин…
Вот так всегда – идёшь купить батон,
И чувствуешь, что никому не нужен.
Что день не день, пока не нахамят,
Что ты чужой, насквозь чужой народу.
А мне так странно, если не хотят
Преодолеть змеиную природу.
И думаешь невольно: правда - их,
Кусачая, железная, простая…
Но настигает вновь какой-то стих,
И хочется идти, не уставая!
В эскизно-акварельную зарю,
Где творческий осенний беспорядок,
Где бабье лето, сдавшись сентябрю,
Оставило на память пару прядок.
И выйти зА город, где нет колоколов,
Где нет домов, дворов и магазинов.
Страна осенняя, я справлюсь, я готов
К дороге скальдов, птиц и паладинов,
Покинув пруд, где прежде отдыхал
От трудных бесконечных перелётов,
Оставив дупла тёплых одеял,
Гнездовья комнат, гроты переплётов,
За рамки текста, осени и нот,
За рамки города, куда нас гонит ветер,
Готов я выйти. Как меня зовёт
Закат осенний в самом своём цвете!
И если это вид небытия,
То я хотел бы кануть в это море.
Но крепко держат буквы-якоря
У берегов рифмованных историй.