В дни, когда невозможно носить
личный крест, ставший тяжким, как камень,
я из всех человеческих сил
вглубь себя обращаюсь зрачками...
Поверните два яблока глаз -
и сквозь сполохи, блики и пятна,
черепною коробкой объята,
развернётся Вселенная в вас.
Каждый раз я бытую гонцом
в мире том, где никто не зависим.
Там мне ветер швыряет в лицо
вороха ненаписанных писем.
Там уже второй год напролёт
в новом доме прописана мама.
Ну, а к дому и танк не пройдёт -
путь завален моими грехами.
И я в тачку впрягаюсь, как жук,
без вниманья на пот и занозы
за обочину горы навоза
отвожу,
отвожу,
отвожу.
А меня подгоняют:"Живей!" -
и в ушах отдаются со звоном
голоса нерождённых детей,
сбитых птиц и врагов непрощённых.
От усталости пасть бы пластом.
Но уже до окна недалече...
Вижу - мама готовится к встрече
и уже накрывает на стол.
В этом доме нездешний уют -
там не давит безденежья иго.
Там на полках все лучшие книги...
и гитара.
И гости придут.
Соберутся на пике веков
к самовару друзья мои,
сиречь
Гена Бабич и Шура Петров,
Миша Чарный и Дмитрий Васильевич.
Путь почти уже преодолён -
стОит только чуть-чуть постараться.
Но - опять упреждающий звон.
Это значит - пора возвращаться
к дольней жизни на полных парах
и к её маете невозможной
с вечной гирей -
в долгах как в шелках -
перед Богом и малою мошкой -
это только зачаток любви,
проращённой во мне, человеке.
Вот чего возопил тогда Вий,
испугавшись:"Откройте мне веки!"
И прочертится парой минут
стрелка жизни...
Пора признаваться:
"Здесь ты принят,
но там тебя ждут...
путь расчищен. Не надо пугаться!"
Я на время покину вас.
Пусть
лик мой станет впервые беспечным.
Где уснул - там уже не проснусь...
Значит, добрый читатель, - до встречи!
1995