Я помню, в холодные ночи,
Коротенькой жизни ребячьей,
Когда приходил пьяный отчим,
Я прятался в будке собачей.
Никто не бежал на поимку,
Пропажи, печалясь не слишком.
С Жульбарсом мы спали в обнимку,
Моим укрываясь пальтишком.
Под крышей январского неба,
Незваные к жирным колбасам,
Делились одной коркой хлеба,
Не раз с моим другом Жульбарсом.
А утром, нет в горестях прока,
Как будто ни в чём не бывало,
Как все, я сидел на уроках,
Учился,- пусть и как попало...
И рос в придорожной канаве,
И сытость в глаза ненавидел,
И Бога просил, чтоб исправил,
Судьбину,- и Бог, не обидел.
Не зная того, кто услышал,
Увидел, как я пропадаю,
Я верил, что есть тот, кто свыше
И ближе к тому, кто страдает.
Он есть, понял я слишком рано.
Для истины надо немного.
Чем глубже душевные раны,
Тем ближе дыхание Бога.