Меня достал звонками мой старый друг Женька. Он в запое уже четыре месяца и, по этому поводу, отправлен женой в бессрочную ссылку, в баню. Четыре месяца он живёт в бане и время от времени ведёт свои обстрелы звонками с мобильного всех ближайших друзей детства. Звонит и днём и ночью.
«Привет, Володь! Ты где пропал?» - говорит он мне.
«Нигде я не пропал. Работаю. С работы вернулся только что.» - отвечаю я ему.
Звонок поздний. Я, конечно, поднял трубку, зная, что ему нужно и, что я ни за что не поведусь на его уговоры.
«А я, прикинь, не знаю где взять водки. Ты не привезёшь? А то я тут с двумя девчонками тусуюсь. Девчонки есть, а водки нет. Приезжай, Володь.» - в его голосе, я услышал, даже не безнадёгу, а полную уверенность в том, что я не приеду.
«Нет, Женёк, извини. Устал я сильно, да и простужен.» - отвечаю я ему.
Знаю я его девчонок. Морды синие и опухшие. Живут по соседству. Ведут такой же запойный образ жизни, как и мой друг, с той разницей, что Женька иногда останавливается, а они нет. Сейчас они сидят в бане, он им играет на гитаре и травит байки о том, как он воевал. Но нигде он не воевал, разве что со стаканом.
«Ну, поправляйся...! Пока, Володь.»
« Пока.»- говорю я и сбрасываю звонок.
Странный у меня дружок. Запои, его посещают с периодичностью раз в два года. Сначала, после очередного запоя, он год или полтора не пьёт совсем. Занимается делами, работает. Вот однажды, например, в промежутках между пьянками, он построил баню. Потом вдруг он сообщает, что, буквально вчера, он принял немного. На обычную реплику о том, что всё это плохо кончится, отвечает, что ничего не случится. Но мы то все, друзья, жена Надька, дети, знаем, что случится. Не в первой.
И понеслооось..! Обычно полугодовое пике Женьки превращается для всех нас в головную боль. Сначала уходит из дома жена с детьми жить на съёмной квартире. Правда теперь уходить семье нет необходимости, потому что Женёк построил баню и уходит сам. В бане у него кровать, стол и собственно сама баня, где он может время от времени совершать омовения, смывая с себя ошмётки несовершенного бытия.
Потом начинают страдать ближние и дальние соседи, у которых он занимает деньги на пойло, потому что свои у него быстро заканчиваются. А брать у жены бесполезно. Не даст. Надо сказать, с некоторыми соседями ему повезло. В окрестностях Женькиного дома живут помимо обычных людей и конченные алкаши. Где Женёк может всегда найти помощь и сочувствие. Норы и морды у них такие, что мама дорогая... А Женьке ничего. Он запросто может подвиснуть где-нибудь в одной из их нор. Дня на два, на три.
Потом его даже в тех компаниях берёт тоска и ностальгия, и он начинает набирать номера друзей.
«Ты знаешь, где меня найти.» - говорит обычно он мне.
«Знаю"» - отвечаю я ему - "Но заходить в эту помойку не буду."
Я приезжаю. Женёк ждёт меня возле своего дома, на лавочке.
«Как дела?» - кидаю я ему дежурный вопрос.
«Да нормально. Мать пилит. Как обычно. Жена ещё не вернулась. Ну и х… с ней. Ты же знаешь, она у меня глупая как лошадь.»
Почему он так всегда говорит о Надьке и с чего он взял, что лошади глупые? Загадка.
Жена у него вообще то нормальная. Почти двадцать лет его терпит и ничего. Вот кончится запой и она, как обычно, вернётся. Хотя в этот раз она и не ушла никуда. Ушёл Женька. В баню.
«Что это ты так на Надьку то?»
«А чего она? Я ж бабу хочу, а она ни в какую. Приходил тут домой, пока детей не было. Давай, говорю. А она - пошёл ты. Ну, лошадь, лошадью...»
Да уж. После тех кикимор, с кем он тусовался в бане и у них на пьяных квартирах, это для Надьки был бы экстрим. И Женёк обиженно пускает дым в небеса.
«Думаешь завязывать то?»
«Неее. Я ещё не напился."» - произносит Женёк и дрожащими руками закуривает ещё одну сигарету.
Потом идут дни, а Женька всё в запое.
Достав всех, в пределах полукилометра от дома, он начинает доставать друзей. Начинаются звонки абсолютно всем. Приглашения попариться в бане или просто так посидеть вылетают из трубы по три раза в сутки. Сначала мы с друзьями начинаем перезваниваться. Говорим о том, что надо что- то делать с нашим бедолагой, иногда привозим ему пиво и сигареты, когда ему действительно становится плохо. Сидим с ним в его прокуренной бане, которая не топилась уже месяц, среди пустых бутылок и консервных банок и уговариваем прокапаться и завязать. А потом просто престаём приезжать. В конце концов, у нас есть и свои дела.
«Как же я по вам по всем соскучился!"» - жалобно скулит Женька в трубку хриплым от косорыловки голосом. – « Приезжайте. А?»
«Да не могу я. Дела у меня.» - отвечаю. Приехать то я могу, но есть ли в этом смысл? Выпить я ему не привезу, принципиально. Мы с друзьями договорились больше ничего ему не привозить. Потому что, получается, что своими руками вгоняем его в ещё большие проблемы. Надька мне ничего нового не скажет, а слушать жалобы матери не хочется. Она опять начнёт сетовать на то, что Женька ничего не ест, а только пьёт и будет обвинять всех, включая Женькину жену и детей в том, что он бухает.
Когда то она и нас обвиняла в том же, когда мы, молодые и румяные приносили Женку с очередной вечеринки. Мы ставили его к входной двери и нажимали на звонок, а он упирался руками и ногами и требовал продолжения банкета...
Потом мы все повзрослели и успокоились. Остались в прошлом бурные ночные гулянки с пьянками и мнение у неё о нас, старых друзьях, поменялось. Но, всё равно, она упорно не хотела признать, что во всех своих проблемах Женёк виноват сам.
«Меня домой не пускают!» - хнычет Женька в трубку.
«Кто тебя не пускает?» - спрашиваю я.
«Надькаааа!»
«Так ты, всё равно, в бане живёшь. Какая тебе разница? Пить бросай и всё будет тип-топ.»
«Тебе легко говорить...» - вздыхает Женёк и умолкает.
Ничего себе! Мне легко говорить. Ну, надо же такое ляпнуть? Тут проблем выше крыши, только успевай поворачиваться. Вот бы где запить то? Но не пью, борюсь с жизненными обстоятельствыами. Да ещё с ним нянчусь.
А уж кого, кого из нас, на самом деле, больше всех любит Боженька, так это Женьку. Всё у него легко в жизни. Любую работу он находил махом. С хорошей зарплатой, с удобным графиком и хрен переломишься. Мы всегда удивлялись этому. Любое дело спорилось, только так, за что бы он не брался. Как-то в лихие девяностые мы с ним решили поторговать машинами. Купили машинку, привели её в порядок, подремонтировали и очень хорошо на ней заработали. Выше всех ожиданий. Тут бы и продолжать, но Женёк отказался. Потом мы с ним занялись строительством и здесь у нас попёрло. Мы брали небольшие объекты, потом, нанимали спившихся, хуже Женьки мужиков, договаривались с ними об оплате и вперёд... Но Женёк вдруг объявил, что это тоже не его. И нашёл себе работу полегче, где почти ничего не надо было делать. Потом в процессе жизни, он ещё много поменял работ и всегда приговаривал:
"Я живу не для того что бы работать, не видя света белого, я работаю, для того чтобы жить!"
Философ, бля...
Вот и перед последним запоем, он работал водителем на мусоросборнике. Как всегда хороший график, нормальная зарплата, так нет. Как то звонит мне и заявляет, что хочет уволиться.
«Почему?» - спрашиваю –«Хорошая же работа.»
Оказывается таджики, которые ездили с ним куда то делись и теперь ему нужно самому вылезать из кабины и дёргать за рычаги. Ну, хрен ли там, уважительная причина.
А в долг ему вообще дают запросто, любую сумму и на любой срок. При том хорошая семья, хорошие, воспитанные дети... Живи да радуйся. Но нет.
«Мне чего-то не хватает» - говорит мне Женька.
«Мозгов тебе не хватает» - заключаю я и Женёк соглашается. Ну, хорошо хоть не возражает. А может его Господь и любит, что он соглашается, что дурак? Получается, гордыни в нём совсем нет? Дурак значит дурак.
«Я потому и пью, чтобы сын мой Никита, посмотрел на меня и понял как не надо жить.»- умничает Женька в очередной раз.
«А может наоборот, лучше сыну показать как надо жить. И не бухать?»- говорил я ему по молодости, но с годами я уже почти готов согласиться с Женькиной системой воспитания. Сын то у него вырос действительно неплохим парнем. Не пьёт, танцует брейк - данс, учится в институте. И главное, никогда отцу ничего поперёк не говорит. Может быть, всё, как раз, наоборот в нашей жизни и Женёк прав? А?
Четыре месяца Женька в запое и все мы знаем, что осталось ему ещё два месяца. Он обычно больше полгода не пьёт. Здоровьем Бог его тоже не обидел. Женёк никогда в жизни не болел. Иногда по пьяни его, как только не раскорячит. И в снегу он спал. И в прорубь он нырял. Каждый раз думаешь после таких заныров, что всё, капут Женьке. Сердце же не железное. Отказать может. Нет, смотришь, всплывает наш экстремал, только круги в разные стороны. И кодировку он нарушал. Раз пять, наверное он кодировался, но никогда не доводил дело до конца. Потому что, кодировался он года на три, запивал обычно гораздо раньше.
«Аллергия у меня какая то что ли» - сообщает мне Женёк .
«С х..я ли у тебя аллергия?»
«Да красненького махнул и пятнами покрылся.» - это максимум, что с ним было после нарушения кодировки.
«Да он нас всех ещё переживёт!"»- восклицает в сердцах Надька.
«Я вас всех переживу!» - вопит пьяный Женька и добавляет с грустью в пьяных глазах – «Должен же кто то вас проводить в последний путь.»
И, кто его знает, может это не такая уж и неправда.
«Как же я по вам соскучился!» - в очередной раз сообщает мне Женька в трубку.- «Увезите меня куда-нибудь что ли.»
Понятное дело, что после четырёх месяцев сплошного улёта, хочется чего- нибудь для души. Только годы уже не те, да и дел стало невпроворот. Вот раньше, бывало, махнёшь куда-нибудь на бардовский фестиваль и пьяного Женьку с собой прихватишь, чтобы дать его семье, да и всей округе отдохнуть.
Вот уж где он оттопыривался по полной! Бывало у каждого костра посидит, везде выпьет, всех женщин переобнимает, прямо на глазах у их мужей. И, что интересно, я не помню случая, чтобы хоть кто- нибудь из них приревновал и наехал на Женьку.
Я ж говорю, что Боженька его любит.
«Может быть, я только ради тебя и жил всё это время..» - дышит он ядрёным перегаром в лицо очередной даме и тут же переключается на другую. До серьёзных дел, конечно, у него никогда не доходило. По крайней мере, я об этом не знаю.
«Женёк, нафига тебе всё это надо?» - спрашиваю я его и получаю ответ:
«Володь, может, прежде чем погаснуть, свеча должна ярко вспыхнуть!»
Значит, всё это висение на чужих, замужних и подчас малознакомых бабах, называется «ярко вспыхнувшей свечой?» Ну романтик! Чего там!
Всё он успевал и в речке раз десять за день окунуться, и половину одежды растерять и почти со всеми перефотографироваться, и заснуть раз десять.
Иной раз думаешь, всё угомонился. Нигде не видать, значит спит. И вдруг бац, прётся наш Женёк на сцену, желая что то поведать народу в микрофон. Один раз забрался на сцену, когда замглавы района поздравлял бардов с очередным фестивалем и с ходу:
«Ты кто такой? Пошёл на х.. отсюда!»
Тут же забыл обо всём и, благополучно свалился под сцену. Играла музыка, по нему ходили авторы исполнители, поэты и гости фестиваля, но Женёк спал сном невинного младенца.
Вскоре, правда я его уже заметил, на другом конце фестивального лагеря, где он, обнявшись с другими незнакомыми бардами и с грустью в глазах самозабвенно выводил – «... с кровавых не пришедшие полеееей..!»
Бля, ты же только что вон там под сценой валялся? Ну, Женёк!
Он не знал никого, но знал всех. И его знали все.
Нагулявшись, наобнимавшись, напившись нахаляву, он получал необычайный кайф. Даже брал в руки гитару пытался что- нибудь исполнить. Пел он нормально, слух был, но почему то, всегда пел не больше одного куплета, а потом начинал посвящать слушающих в то, почему он поёт именно эту песню, как её лучше бы сыграть и кому бы её лучше бы спеть. Потом присовокуплял ко всему ещё пару тройку рассказов из своей жизни и, наконец, успокоившись в какой-нибудь палатке, утыкался в грудь какой-нибудь поэтессе и засыпал до утра.
А утром, первым делом, шёл окунуться в речку.
Вот в то утро он тоже пошёл окунуться. На встречу ему, в плавках, шёл замглавы района, уже искупавшийся в реке. И, поравнявшись с Женькой рявкнул:
«Сам пошёл на х.. !»
Женька долго имел обескураженный вид, пытаясь осмыслить произошедшее. Я ему ничего не стал рассказывать и он вскоре насовсем позабыл об этом.
Потом, похмелье, пьянка и всё по новой...
А когда приходила пора уезжать и грузить Женьку в машину, он с благодарностью говорил
«Спасибо, Володь, что вывез меня из дома!» - и пытался меня облобызать своей пьяной, небритой рожей.
Я знаю, что и во время этого запоя Женька с большим удовольствием поехал бы куда-нибудь подурачиться, потому что дурачиться это его нормальное состояние. Он в этой пьяной дури, как рыба в воде. Кто-то оттягивается рыбалкой, кто-то книгами, кто-то едет на дачу или за грибами, чтобы наполнить душу новыми эмоциями. А Женька это совсем другое дело. Он не едет на рыбалку или за грибами, тем более он вообще не знает грибов, он уходит в запой, в дурь, в кураж. Возможно, за тем же самым. Кто его знает?
Я этого тоже не знаю, но знаю точно, что я к нему в ближайшее время не приеду, как бы он не слюнявил мобилу. Чего ехать то? Я и так наперёд знаю, что будет. Зайду я в баню, а там в предбаннике, среди пустых бутылок и консервных банок сидит Женёк. Морда опухшая, в руке сигарета, ноги босые, как у Стинга, потому что носки где то пр...бал.
«Кода пить завяжешь?» - спрошу я его.
«А хрен его знает.» - ответит Женёк.
Да через два месяца он завяжет. Через два месяца!
И с Надькой помирится, и работу найдёт, не бей лежачего, и пропитые долги отдаст.
И баню, наконец, протопит.
Всё у него будет тип-топ.
Боженька дураков любит!
И Женьку любит! И Женьку!