Елена Зорина Долгих
Зима тысяча девятьсот сорок первого в Сибири выдалась холодной и тяжёлой, а весна принесла неприятности. В деревню повадились волки. Задрали тёлочку в стаде, двух лошадей сильно поранили. Собрались мужики в лес, чтобы найти зверя и убить. Митрич – старший – ему шестьдесят пять лет, он – бывалый охотник, Макарыч ему в подмогу, после ранения комиссованный, и двадцатилетняя Васька-охотница. С ними шли Иван и Алексей, им по пятнадцать лет, и я, Сергей, мне двенадцать было. Меня и Ваську поставили в дозор у реки, где каменная россыпь и утёс, и пустошь отлично просматривалась. Время шло, я стал задрёмывать, Васька толкнула в бок:
- Что, Серый, спать пришёл? Шибче гляди!
Я закрутил головой и боковым зрением уловил не движение, а скорее промельк серого пятна. Я вытянул шею над краем и обомлел. Над рекой, по утёсу тянулся каменный уступ, не более десяти сантиметров. Он поднимался метров на пять, и, делая петлю, скрывался в мшанике. На уступе стоял самец, а за ним – волчица. В зубах они держали волчат и оба смотрели на меня. В эту минуту я понял, что не смогу выстрелить ни в него, ни в волчицу.
Глядя на зверей, я тихонько сказал:
- Ушли бы они в Афонину чащу, да там бы и охотились, одна тягота от энтих волков!
Васька усмехнулась:
- Вот услышат тебя и уйдут!
Я отвел взгляд от уступа, осмотрел долину и снова взглянул за край утёса: волков не было.
Митрич сокрушался долго:
- Вот, злыдни, где ж они просочились? Главное, я подранил самца и всё ж таки ушли…
Волки пропали начисто. Через два года, в тысяча девятьсот сорок третьем году, умерла мама, я остался старшим у двоих братьев и сестрёнки. В один из зимних дней Васька взяла меня на охоту. Сделав большой круг, мы возвращались домой.
- Повывелось зверьё, - вздохнула Васька. - Надо бы в Афонину чащу, да не успеем до ночи.
Колыхнулась ветка ели, Васька вскинула ружьё, но не выстрелила.
- Глянь-ка, Серый, твои родственники подарок тебе сделали, - заулыбалась она.
На снегу лежал заяц-беляк, а в ельнике мелькала серая спина хромого волка.
- Почему мне?
Васька усмехнулась:
- Я видела волков на уступе.
- Что ж не выстрелила?
- Так ты же их уговорил уйти в Афонину чащу! - она засмеялась. – Бери, своих накормишь. Надо здесь силки поставить, вдруг повезёт.
Везло нам после этого часто, силки ни разу не пустовали. Хромого волка я видел ещё раз, уже после войны, осенью тысяча девятьсот сорок седьмого. Шёл с ягодника мимо утёса, а там – семейка: два волчонка и он с волчицей. Я замер, а Хромой метнул долгий взгляд и увёл семью в чащу. Показал, значит, похвалился детками.