Если человека западного, по причине капиталистического и разношерстного обустройства его социума за последние сто пятьдесят лет можно охарактеризовать, как человека довольно практичного, материального и толерантного, то русского человека по-прежнему отличает его повышенная эмоциональность и относительная нетерпимость к иным точкам зрения, мнениям и мировоззрениям, если они им до конца не поняты и не разделяемы. Человека русского можно было бы обозначить как человека черно-белых, категоричных перцепций, где есть четкие добро и зло, хорошее и плохое, белое и черное. Тона и оттенки, неабсолютные добро и амбивалентное зло, в палитре русского человека часто просто отсутствуют. Еще русскому человеку трудно не осознавать своей правоты и еще труднее признавать ошибки. Но это уже, скорее, классический случай комплекса утраченного величия, не зависимо от национальной принадлежности, когда бывший победитель неправым быть просто не может и не хочет.
Повышенная эмоциональность и категоричность взглядов выделяют русского человека, в том числе, и в связи с происходящими событиями у своих соседей. В Прибалтике, Украине, в Восточной Европе. Оставаться в стороне, не выдавая своих категоричных мнений а ля «Кузькина мать» относительно происходящего там, не в его стиле и природе.
Отчего же русскому человеку дается с таким трудом понять и принять все происходящее за пределами своей страны, хотя, кажется, все так очевидно: в чужом монастыре свои мыши с тараканами, свой устав, и лезть туда со своими - занятие неблагодарное и неразумное одновременно?
Причина первая: та самая природно-национальная эмоциональность и категоричность взглядов.
Русского человека по праву можно было бы назвать homo emotionalis e extremalis. Он редко признает полумеры (отсюда «Гулять – так гулять, любить – так любить!», «Наливай до краев!»), полутона и оттенки («Кто не с нами – тот против нас», «НАШЕ дело правое!» и «Никто, кроме НАС!»).
Отсюда в литературе и жизни, надо пропить, проиграть и спустить все, прежде чем остановиться. На амбразуру лечь грудью и полететь в космос (достичь Марианской впадины, Эвереста и т.д.) именно первыми, «пускай потом хоть неволя, хоть недоля, хоть старуха с косой».
Многие гордятся этой крайней, наивысшей степенью существования «на грани» - и в ней действительно есть своя неповторимая (порой неповторимая во второй раз) прелесть, когда жизнь и смерть как у викингов: умереть - так в бою, а жить – ради боя. Но проблема в том, что викинги были туповаты, хотя и отважны, посему и вымерли, а также потому что это начало животное, а не логическое, разумное. И отсюда общение и нахождение взаимопонимания с «экстремалом» - русским человеком, часто просто невозможно. Ведь у него своя, Кузькина правда. Сама правдивая из правд.
Причина вторая: правда – на нашей стороне, мы никогда не ошибаемся – ошибаются другие.
(Хотя все это – та самая природа русской непогрешимости, произрастающая из высокой эмоциональности, помноженной на собственную историческую и культурную исключительность. Но, мы знаем, кто в начале 20-го века страдал такой же маниакальной манией величия, культурной и исторической, определив свой исключительный путь, в том числе в вечность). А кто из русских действительно не считает, что они исключительны, у них особенный путь и т.д.? Хоть 90% россиян ни с какой другой культурой и историей близко не знакомы. Но, увы, уверены именно в свой исключительности).
Знаете, знание, вообще, ведет к скромности и некоторому сомнению, как минимум, в той самой, свой исключительности. А вот незнание - в другую сторону).
Признавать собственные ошибки хорошо для немцев. Для каких японцев. Но не для русских. И если немец или японец, как любой зрелый и неглупый человек, независимо от национальной принадлежности, видит в умении признавать собственные ошибки силу и потенциал их не совершать, то русский человек видит в этом только слабость.
Причина третья: не был, не летал, не плавал – но знаю!
Уверенность и даже самоуверенность - также отличительная черта русской природы и самоидентификации. Русские вам не робкие, осторожные финны. Не местечковые тихие белорусы. Не по-восточному осторожные японцы. Не толерантные себе в ущерб немцы, тонкие французы, корректные британцы. Это русские, мать вашу! И отсюда «да, мы знаем! наше – а не ваше – дело правое! в рот вам ноги и Кузькину мать!»…
Однако, как общеизвестно, самоуверенность иногда граничит вплотную с глупостью. Ведь потрясающий факт – вдумайтесь: большинство россиян было на Украине еще во времена СССР, или, вообще, никогда там не было, но оно же категорически убеждено, что все, что ему показывают по телевизору – так и есть. Шествия нацистов, бандеровщина, отмена парадов, посвященных 9 Мая, снос памятников ВОВ, запрет русского языка, хунта в Киеве, намеренный обстрелы мирных граждан на востоке страны… А потому что НАШИ, свои врать не станут. Хотя бы и обманывали они нас последние 70 лет. Но ведь это СВОИ!
«Все так и есть – а как иначе?!» - железобетонный аргумент, на который белорусское или финское «Ну, а давайте подумаем, пораскинем мозгами…» звучит как детский лепет, ибо дурному, железному лому протянутая пятерня – не аргумент, а слабость. А слабость русский человек не любит почти также сильно, как не любит тех самых фашистов.
Повышенная эмоциональность, категоричность, широта души к своим и одновременно узость мышления ко всем остальным отличаются сегодняшнее русское большинство, которое искренне не понимает, что оно лишь повторяет за теми, «за кем надо», и то, за что ратовало еще двадцать пять лет тому. Не произойдет ли крутого поворота на девяносто уже завтра, когда те, «кто надо» покажут новый, верный курс, ровно в ту сторону, в которую плыть было еще вчера опасно и неверно? Зуб даю, что именно так оно и будет.