Ты правда боялся, что я не сумею вернуться назад к зиме, скитаясь по путанным скверам Застенья и трогая лес душой? Я слышал драконов в цепи Пиренеев и белый огонь перемен. Ты можешь гордиться, я, видевший тени - единственный, кто пришёл. Я падал на лодке с ржаных водопадов, проспорил богам амулет, пил ром на разрушенной крыше театра с людьми, что эпоху мертвы. Я думал: " О, Господи, пусть будет правдой, что жизнь - это больше, чем свет, громадней "сегодня", загадочней "завтра" и я смогу быть рулевым; Таким, кто владеет штурвалом без дрожи, чей взор напряжён и остёр и каждая буря - разминка, изжиток, проверка на крепость сил. Я был верен тем, кто сдирал с меня кожу и после бросал в костёр и всё, что я вынес из камеры пыток: жнёшь боль только ту, что просил. Я правда потребовал вверить мне пламя для обжига хлипких частей, но истинной близостью не был одарен, боюсь, я ещё не дорос. Я знал одиночество, жил при ашраме, и жизнь после сотни смертей осталась прекрасной. Шесть струн на гитаре звучат кататонией звёзд. Я был в доме ветра, вцарапал знаменья в духовную древнюю гжель. Ты правда боялся, что числюсь пропавшим, что путь возвращений поблек
из троп путешествий, где создал Застенье я, не покидая постель?
Но тем, кто не может быть здесь, в настоящем
реальность придумала снег.