(По мотивам А. Чехов. «Степь»)
...Чуть порыжевшие от зноя
Бурьян, ромашка и шалфей
Средь сжатой ржи забыли злое:
Росой омытые, в тепле
Восхода солнца оживали,
Чтоб новой верой зацвести.
Пугливой стайкой ввысь взмывали
Грачи и сойки с криком "ж-и-и-ть!"
В кустах квохтали куропатки,
И чибис плакал в гуще трав,
Кузнечики звенели сладко -
Их монотонная игра
Вливалась сольно в хор скрипичный
Цикад, медведок и сверчков...
Вставало солнце, степь обычный
Вид обрела, сменив ночной
На свой полуденный - унылый.
От зноя сникли колоски,
И дальние холмы поплыли
В лиловом мареве тоски.
Жизнь замерла: ни гор, ни леса -
Простор равнин и пыль дорог.
А степь - под куполом небесным,
Что опрокинут и глубок.
Бегут лошадки, что есть силы,
Трясется бричка - ход упруг,
И быстрый коршун чернокрылый,
Над головою сделав круг,
Вдруг замер в воздухе, как будто
Стал скукой бытия сражён,
Потом спланировал и круто
Рванулся к низу - за ужом?
Его услада - в полном чреве
И в светлой радости летать.
Мелькнул в крапиве белый череп,
Метнулся суслик - нас опять
Дорога вынесла в Иное,
Что может счастью научить....
Но скрыты очи пеленою -
Кустарники... бурьян... грачи...
Издано.