пробивая тернии равнодушия
я борюсь с подступающим удушьем
на груди овеществленность молчания
занимается заревом одичания
1.
вот ночь и пряный запах тьмы летит в окно
смотрю на зеркало впотьмах и вижу дно
когда устала так, что стал оборван путь?
охапкой гильзы туго бьют в нагую грудь
я чувствую - тебя люблю, но это как?
в ладонях грею шерстяной колючий мрак
уходит что-то от меня, что - не пойму
ткет небо серебром лица твоего канву
вот почему - от сильных чувств потом внутри
не остается ничего и на счет три
идем мы в Гефсиманский сад, давай, колдуй
и как ведется в том саду жду поцелуй
2.
незаменимость, зависимая от степени бОязни одиночества
а в груди жара такая, что может испечь оладушки
с тобою не помню имени своего, не имею отчества
разливаю масло на манер невнимательной Аннушки
так всегда бывает перед тем как прыгнешь,
перед острой веткой, листвой укрытой от взгляда
вначале так хочется, что кажется и не выживешь,
а потом, когда можно - нет, мне уже не надо.
вот мое тяжелое сердце, что жмет от любого движенья,
а я возьму себе новое, все добела жемчужное
когда кажется, что ты вот-вот задохнешься и нет спасения
вдруг возвращается все, превращаясь в ненужное
я думала, если бы я стала вдруг бетонным городом
всеми парками, всеми скверами тянулась бы я к тебе
но тебе не нужно этого, спасаюсь холодом
своих улиц в располосованной наготе
отгрызть бы себе руку, попавшую в этот капкан
все эти мои - ну пока еще не поздно\давай все как раньше
подставляла шею под ожерелье - захлестнулся аркан
от этого я стала лишь краше
самое главное промолчать
ни за что
не позволить
себе
закричать