Персидские глаза, подернутые тайной,
Хранили память о заре времён.
И гравировкою наскальной
Темнел узор твоих письмён.
А сквозь листву глядело солнце.
Янтарный мёд его лучей
Стекал в два жертвенных колодца
Твоих божественных очей.
И мне казалось, эти кудри
Трепал самум и суховей,
Степная пыль, подобно пудре,
Ресниц касалась и бровей,
И оставляла запах соли,
Скитаний и душистых трав.
Полынь и вереск той юдоли
Вплелись в букет твоих приправ.
И песни тех бескрайних весей,
И переливы быстрых рек,
И свет закатных поднебесий -
Всё то, что не избыть вовек.
Что дымкою в печальном взоре
Клубится, что волнует кровь.
Струится в томном наговоре
И, стихнув, повторится вновь.