разговариваю на языке, который никто не понимает, делаю ошибки –
ведь я только учусь ему, учусь его монохромности –
я знаю, что никто не даст мне совет, кроме меня самого –
утратившего молитву и веру.
слова молитвы раскрошились, как сухари,
уже не размочишь их в тёплом рождественском узваре разговора,
не ощутишь приятного вкуса во рту,
словно после выкуренного джойнта.
вера вытекла, как вытекает из ночи густой туман,
рассеялась, как солнечный луч сквозь крону дерева.
голос неверия шепчет:
"упади и лежи,
ничто тебя не спасёт, кроме тебя самого,
упади и лежи,
не молись, не взывай, не проси тепла и поддержки,
упади и лежи.
посмотри за окно – видишь мёртвую листву на вытоптанной траве?
видишь людей, идущих с опущенными головами, усталыми лицами?
видишь, как высоко-высоко сегодня небо,
даже не охватить его взглядом,
как медленно-медленно опускаются сумерки,
образуя зазор между миром живых и миром мёртвых?
раз так, упади и лежи,
здесь некому больше верить,
упади и лежи,
здесь некому больше молиться,
тебе осталась одна лишь скорбь".
(Перевёл с украинского Станислав Бельский)