умыкни меня в тишину, где все стрелки стоят на нуле.
и стрелок самих не видать, потому что ночь глубока.
и пряжа наших дыханий - сага о белой луне,
и обе дороги связаны из одного клубка.
в незримом его огне стала как смерть крепка
жизнью разорванная строка.
неважно что станешь шептать в божественной тесноте.
и всё равно за что вновь и вновь мне тебя прощать –
как дышать, как рождаться заново: не в правоте,
а в согласии возвращается смысл вещам.
так в речи прорехи вторгается звёздный шум,
сообщая крови: в тебе дышу.
…потеряй себя снова. меня как ключ, оброни.
переплюнь до рассвета Петра. трилобитом заройся в ил.
слепки счастья вымеси заново – у памяти нет брони.
и срока давности нет: каждый в себе носил
другого так глубоко, что дрожит насквозь
ожерельем спин наших - земная ось.
…я не знала тебя зимой – с кем ты ходил по льду?
обветривал губы? на стекле протаивал озерцо
дыханием?.. но весной – я в каждом побеге найду
между моих ладоней, милый, твоё лицо…
и когда лоб твой ласкает касаньями снег ли, дождь,
я небом в тебя врастаю. ты светом во мне растёшь.