Маша чаем угощает,
У них тульский самовар,
Я хоть чай не уважаю,
Но сегодня заливаю:
«Лучше чая - только чай».
Больно грозен и серьёзен,
Даже слишком, - я б сказал,
Чай лакает, как с мороза,
Всё посматривает скоса,
Папа Маши, генерал.
Чую я своею почкой,
Как полезу к его дочке,
На лице будут примочки,
Не узнать будет меня.
Посчитаю тут все кочки,
А на мягкой пятой точке,
Трезубца мне, без проволочки,
Влепят бляхой от ремня.
Да, действительно загадка,
Этот тульский самовар,
Чай горячий, даже сладкий,
Только привкус очень гадкий,
Ненавижу чай с тех пор…
Слышу: «Люба, кликни Машу,
Будет жарким разговор,
Забери ты эту чашу,
Лучше, дай бутылку нашу,
Зачитаем приговор».
Чую пятой своей точкой,
Генерал мне и без дочки,
Отобьёт, пожалуй, почки.
Пропотел я, как-то, аж…
Гляжу, прячась за цветочки,
Дверь входная на цепочке,
Старт готовлю в уголочке,
Жаль, шестнадцатый этаж.
Я всё больше примечаю:
Хорошо они живут,
Если сразу после чая,
Коньячок стаканом пьют.
Ну, и я парень не промах,
Прожил как - то двадцать лет,
Был коньяк и виски с ромом,
А потом погас мне свет:
Танцы, песни, всякий бред,
Я проснулся уже дома.
Глядь - на тумбочке платочек,
А на нём лежит листочек,
Слова писаны в рядочек:
«Не ищи меня. Прощай!»
Я не понял заморочки,
Не пришли мы к общей точке,
Ну, их - к чёрту, вместе с дочкой.
Слишком крепкий у них чай.