Под окнами вечерними, угрюмо
обмыливая языками слух,
сидела «Государственная Дума»
из кворума всеведущих старух.
Всё то, что зуб неймёт, но видит око,
к примеру, справедливость и мораль,
они в запале хаяли жестоко
словами, что не слышал даже Даль.
То к пенсии урезаны все льготы,
то янки оккупируют Ирак…
Сосед, из восемнадцатой, до рвоты
напился снова – тешится дурак…
– А слышали? Нет, верно, не слыхали!
У Маньки Кашкараковой снохи,
с веревки ночью лифчики украли,
ночнушку и две беличьи дохи.
– Иваныч занял деньги до субботы,
но пять суббот прошло – не отдаёт…
– От внуков нервотрёпка да заботы,
вот мой внучок – пропил автозавод…
– А мне невестка выслала «Levante»,
ну, как чулки… пришитые к трусам.
– А мне вчера по телику ваганты
понравились зело по голосам…
И так сидят с утра до поздней ночи,
мусоля темы, разные причём.
Сосед сказал, что нету больше мочи,
что бросит в них с балкона кирпичом.
Не буду я внимать его совету,
и, думаю, друзья меня поймут.
Нам нет резона их сживать со свету,
ведь это наш родной народный суд.
Дворовой юрисдикции не знают –
ни главный прокурор, ни адвокат.
Здесь бабушки из года в год решают:
кто прав, а кто безмерно виноват.