В жарком горне огонь сумасшедший пылал.
Но спокойно кузнец у горнила стоял.
Был силён и сноровист, все тонкости знал.
Свой секрет мастерства ему дед передал.
Закалял дед клинки и ковал топоры.
Был востребован в деле с далёкой поры.
Не работал вполсилы, спустя рукава.
Звался лучшим в округе – венец мастерства.
Тихо скрипнула дверь. Кто-то в кузню вошёл.
Обернулся кузнец, в изумление пришёл.
Одинокий клиент. Очень странный на вид.
И стальное орудие на древке блестит.
Пронеслось в голове: на кого-то похож?
Пробежала внутри леденящая дрожь.
Тот костлявой рукой это древко сжимал.
И кузнец побледнел, заикнувшись сказал:
«Т-ты з-за мною п-пришла? Н-неужели пора?»
В балахоне, с косой. И страшна, и стара.
- «У меня к тебе дело. Я службу несу.
Ты умеешь, я знаю. Подправь мне косу.
Затупилась, погнулась, закалка не та.
Делать дело такою-одна маета.»
Взял он в руки косу. И задал свой вопрос:
«Вижу, много людей ей убить довелось?»
Смерть на этот вопрос вдруг вспылила в ответ:
«На земле, среди вас, в том потребности нет.
Вспомни деда. Был мастер большой, хоть куда.
Но была лишь беда от такого труда.
Он ковал топоры – реквизит палачей.
Сколько он закалил для убийства мечей?
А сейчас? Да возьми я, хоть тысячу кос…
Ты мне задал кузнец некорректный вопрос.
Вы как Каина племя - не нужен вам Бог.
И за что ни возьмётесь - оружие итог.
Для убийств научились не только ковать.
Научились стрелять, научились взрывать.
С самых первых времён от жестокой руки
Умирают не только одни старики.
Бог Христа посылал - научить вас любить.
Но не бросили вы ни пытать, ни казнить.
Всюду выстрелы, взрывы свершаю не я.
Почему про убийства спросил у меня?
Сколько войн и сражений прошло, оглянись.
Вы же сами свою ненавидите жизнь…
А ты знаешь кузнец, для чего мне коса?
А ты знаешь кузнец, где былая краса?
Я красива была, как селянка в полях.
Люди, видя меня, не испытывали страх.
Есть дорога из ада. И путь тот - один.*
Сам его, для людей, проложил Божий Сын.
А меня провожатой поставил на ней.
Там встречала я чистые души людей.
Тех, кто крест и любовь пронесли до конца
И добро сберегли в неподкупных сердцах.
Приходила с цветами на адский вокзал.
В рай вела их с улыбкой, как Он показал.
Как же радостно было и людям и мне.
Я была порученьем довольна вполне.
Сколько праведных душ задержалось в аду.
Прихожу и встречаю. И к раю веду.
Со спокойной молитвой. С венками из роз.
Так распятьем Своим заповедал Христос.
И спасенье свершалось своей чередой...
Были те, кто прощён по молитве людской.
Мир молился за мёртвых и слышал их Бог.
И не слушать молитвы святые не мог.
Он –Любовь! И Вниманье! И Свет! И Покой!
Никогда не поможет вам кто-то другой.
Если молятся люди Ему на земле,
Есть надежда у грешных не сгинуть во мгле.
Это правда святая. Уж ты мне поверь…
Но всё реже скрипела проклятая дверь.
И всё меньше и меньше молитвы за тех.
Кто до адских глубин опустился за грех.
По высокой траве редкий путник пройдёт.
Разрастается гуще она круглый год.
В запустении дорога, совсем заросла.
И тогда, посмотреть, я на землю пошла.
Чем вы заняты люди? В чем ваша стезя?
Зарастает дорога. Так дальше нельзя!
Вы уже позабыли дорогу по ней.
Потому-то, страх смерти живёт средь людей.
Я хожу по земле. Нет светящихся лиц.
И всё больше насильников, воров, убийц.
Все воюют и лгут. Иссякает любовь.
Предаёте Христа и Спасителя кровь.
Суицид, эвтаназия, пьянство и блуд.
Все считают они - после смерти, умрут.
Войн кровавые бойни, за бога??? резня.
И за это винят, почему-то, меня.
Терроризм ради веры? Смешные лгуны.
Сатанинской объелись вы здесь белены.
Вас обманом уводят в безбожный вертеп.
Я таких не вожу по заветной тропе.
Вот она одичала, за людские дела.
И колючим бурьяном почти заросла.
Бог забыт повсеместно. И рай позабыт.
Я хожу по земле и рыдаю навзрыд.
Узаконив убийство об этом молчат.
Сколько здесь матерей, убивающих чад?
Я младенцев невинных ношу по тропе.
Для того-то коса пригождается мне.
Я как раб на галерах трудилась на ней.
А она зарастает сильней и сильней.
Всё. Молиться не поздно. Всемилостив Бог!
Да, исправна коса. И, спасибо, помог…