Он был рядом всегда,когда тенью скользил по стене,
За спиною играл в непокорно-дрожащие крылья.
Он тонул в перламутровом, выпитом жадно вине,
В золотистой обертке от солнечной бархатной пыли.
Я ещё замечала в истерике звонкой дождя,
В тихом шорохе влажной и томной разбуженной ночи,
Как глаза его вечно в тревожное небо глядят,
Как он музыкой светлой и сильною вылиться хочет.
Я всегда говорила:он жив в этих синих цветах,
И в зелёных вагонах ему так подолгу не спится.
Лишь бы он оставался в моих недоверчивых снах,
Лишь бы он задержался на мокрых пушистых ресницах.
Мне теперь на него непотраченным сердцем взглянуть
Не даёт,обрекая на боль,не его привиденье,
А погибшее счастье,сама его смертная суть.
Перед тем,как уснуть,он приходит ко мне,как виденье.
В непогашенном танце он медленно тихо кружит,
И сжигает затейливо вычурно свитую свечку.
Я ему запрещаю кружиться,светиться и жить.
Я ему разрешаю со мной оставаться навечно.