Дорохов знал, что до завтра
он недоживёт. Яму вырыли глубокую. Растреляют утром.
Дорохов, как и многие смертники написал что то на бумажке скомкал и обвязал веревочкой. Завтра он постарается всучить Юргену, чтоб тот отправил Алёнке.
Спать не хотелось. Почему то на душе было спокойно. Ничего не тревожило Егора. Убьют и убьют. Чего переживать. Он чувствовал, что, свой долг перед Родиной
сделал. Остальных немцев полюбому справадят наши.
Думал Егор только об одном. Эх прокатить Аленку на своём скакуне. Чтоб та визжала от счастья. Да скучал он по верному другу и возлюбленной.
Утро выдалось пасмурным. Теперь Егорки и жить хотелось, и хотелось быть подальше отсюда. Сердце бешено билось, когда проводили их вокруг котлована. В яме стояла табличка со свастикой. Кто-то неудержался на земле и головой упал в яму. Один фашист заглянул туда и сделал два выстрела. Первая кровь.
Стало вообще жутко. Вот сейчас их расстреляют как оленей.
Кто-то из шеренги не выдержал и повернул назад. Им также досталась пуля.
Ногой немцы подтолкнули тела, так чтобы они опустились ниже.
Затем их выстроили в четыре шеренги по десять человек в каждой.
Дорохов был в предпоследней. Он увидел Юргена в качестве палача и поменялся местом с товарищем. Умирать так с дружеской руки.
Команда. Выстрелы. Первые десять упали вглубь ямы
У Егора слёзы навернулись на глазах. Не хочется помирать, не хочется, чтоб умирали товарищи.
Выстрел. Вторая партия скатилась туда. Офицер наклонился и кого-то добил из пистолета двумя выстрелами.
Теперь я. Дорохов стоял напротив Юргена. Мысленно и злорадно он окрестил его предателем. Ведь не дрогнет рука у немчуры.
Дорохов смотрел в глаза Юргену, тот в глаза Дорохову.
Они хотели сказать что-то друг другу, но промолчали.
Руки на ружье Юргена поддергивалась. Глаза в глаза. "Ну стреляй же, вражина!"- шёпотом произнёс Егор, сжал кулаки и закрыл глаза.
Секунда. Приказ. Выстрелы...