Наполненный бранными криками,
Дрожит и трясётся наш Колизей.
Роняет блюдом с солёными пикулямм
Нерасторопный раб-ротозей.
Пьют люди хмельное вино,
Что ударяет в головы, и вот уже
Течёт по полу и не пенится оно -
Зато дрожат от возгласов все
Десять этажей.
"Сюда! Вывели их к нам на позор!
Пусть пленники покажут смелость!"
И римский лег он пленных выводит,
Соблюдая систему и целостность.
Какую целостность? Да клетки,
Трясущейся от рынка львиного,
Бокалы бьющего во тьме и в бликах
Загорающихся глаз совиных.
И слышен вой волчицы при луне...
Христиане.... Эти люди чисты непорочны,
Но выступили против римлян - это так.
И в мёртвой тишине звучит смертельный ритм,
Напоминающий всем мирное "тик-так".
И крики! Шум! Гонцов лесных
Рычанье зверское...прерывмстое, тихое.
Уже не три, а два христианина почувствовали,
Почему фунт или пуд большого Лиза.
Когда несётся на тебя огромный лев,
Когда он злится, хочет тебя съесть.
Когда отверзнется зловонная зверины пасть...
Когда плюющихся в тебя людей не счесть.
Вновь тихо. Не слышны бокалы, крики...
Замерли они в кромешной тьме. А завтра
Завтра буду слыщаться хоралы в честь
Христиан, отдавших жизни при луне.