Я живу теперь в восьми.
Я в стенах. Я в стенаниях
Катившийся на плаху на углях
Лёг костями бы
Там, где лица срывают степи,
Где встречный ветер не терпят,
А целуют его как ребёнка.
Я в подъезде кричал столь громко,
Я катался ночами по лифту.
Я смотрел в телефон. Я молился.
Я изрезал пальцы о рифы,
Затупив их. Я снова родился.
Я рыдал, сонный ветер не слышал,
Я плевал с края проклятой крыши.
Ночь играла в развязную львицу,
А я думал, что в этот раз птица!
Я кидал руки в разные стороны,
И летел, как летают влюблённые.
Мне не страшно было разбиться,
Я же только успел родиться!
Я плевал в потолок грязной осенью,
Я с депрессией мерился веслами.
Я разматывал старые нити.
Мне бы только дойти! Только выйти!
Я катаясь ночами на лифте,
Докатился до края. Не выйти.
Мне казалось, что эти стены
Знают суть, но не знают темы.
Знают тело, не зная душу.
Могут голос ночами слушать
Как стенания льются по стенам,
Я не знал и не видел, но верил!
Эти стены пять раз пропадали.
И Я думал, что близок к финалу.
И я снова на лифте катался.
Был далёк, но столь близким казался.
Я в восьми, я не в четырёх.
Год назад я был в проходной.
Я хотел найти сразу трёх,
Но нашёл их всех по одной.
Я скучал, я сидел и смотрел.
Я строчил, пока ехал лифт.
Я курил и на крыше сидел.
Я молчал целый год и охрип.
Я звонил, хоть забыл телефон.
Я хотел, но не мог. Я не мог.
Как разбитый и пыльный плафон
Я висел, отбывая срок.