Мама, вся жизнь прошла по дорогам грязным:
Тертые шпалы, грохот колес, их спицы.
Мама, ее ресницы! Да лучше сразу,
Сразу без всяких почестей застрелиться.
Мама, она смотрела и выла волком,
Было без толку сопротивляться, было
Жарко на теплом сене искать иголки.
Я прикасался к небу, и небо плыло…
Я прикасался, мама, она взлетала.
Волосы пахли красным вином и мылом.
И говорила голосом пьяно-талым.
Боже, о чем мы только не говорили!
Лилии пахнут смертью, а розы – гнилью,
Только ромашки выдернут из печали.
Мама, о чем мы только не говорили!
Если не говорили, о том молчали.
Слушать тебя – сидел бы в своей конторе:
Штампы и письма в мертвом столе из дуба.
Дуба бы дал быстрее, чем кто-то вспомнил.
Мама, а там алели и пухли губы,
Руки сплетались, пальцы, ресницы, души.
Теплое сено, мягкое будто в яслях.
Гладил лопатки, и никого не слушал.
Беден был, грязен, прост.
И безмерно счастлив.