Фонарь, квартира, дождь и человек.
Друзья, события, улыбка или счастье?
Мне неизвестно ничего, я прожил век,
Скрываясь за занавеской грусти и ненастья.
Сам виноват, заслужил всё, что имею,
Свою нелепую мечту по-детски так лелею.
О искренности веры, о взаимной, о любви,
Ты только молча крик души моей узри.
Я как психопат, томящийся в белых четырёх стенах,
При приближающихся шагах, разум одолевает страх.
Многоликий мим, сменяю одну за другой свои маски,
Убил себя, дабы, как можно веселей закончить сказку.
Но смеха нет? А почему вы все притихли в этот миг?
А, ваш главный клоун умер, случился нервный сдвиг.
Колесо фортуны надломилось, движение резко прекратилось,
А количество невыпитого алкоголя моментально сократилось.
Бродя среди незримых человеком сильных порывов бурь,
Сам из себя выбиваю всю эту проклятую надуманную дурь.
Святой отец сегодня отпустил все злосчастные грехи,
Но почему в момент проповеди меня пробило на “хихи”?
Одиночество наркотик, я захлебнусь от дикого передоза,
А на моей могиле расцветёт волшебная и бархатная роза.
Врача не нужно, такого летального пациента ещё нужно найти,
Меня можно сравнить с мухой, застрявшей сразу в сотне паутин.
Жить и существовать разные вещи, их трудно описать словами,
Кровь и яд распределили равноценно порциями между всеми нами,
Разум улетучивается, приходится падать на землю бездушными телами,
Скрывая капли крови на запястьях, чёрными длинными от куртки рукавами.
Узнаешь ли ты себя, смотря через пару лет в старое пыльное зеркало,
В тебе давно развивается неисчислимое количество смертельных туберкалов,
Смерть близко, слышишь этот тихий стук по наружной двери?
Оттуда сладкие речи просят, мол, нам проход поскорей отвори.
Разрывая криком барабанные перепонки, расталкиваешь вещи в стороны,
Но за окном уже давно кружатся стервятники, рядом с ними тёмные вороны.
Сотня пропущенных звонков из-за режима нелепой душевной тишины,
Я летел к звёздам, но, оказалось, падал вниз, так и не ощутив всей вышины.
В небесах безмятежно, с улыбкой от грусти на своих устах долго кружил,
Но теперь вижу десятки лестничных пролётов – меня встречают только этажи.
Холодный кафель близко. Грязь, слёзы, лужа крови. Шевелятся лишь брови,
В этом мире трудно найти тех, кому вы станете дороги, идя долго вровень.
Шум, скорая, она кричит, чтобы тебя быстрее с того света вытаскивали и спасали,
Но, твоим глазам было понятно, что её чувства не разгорались, а наоборот угасали.
Холодная капля её последней слезинки на твоей холодной щеке.
Теперь мне понятна её глупая любовь и вся жалкая ложь,
В следующий раз, когда я буду задыхаться, моё тело не трожь,
Лучше спрячь меня в темноту, нажимая курок пистолета для пули в виске.
Телефон отключён. Режим ”не беспокоить” сменился на режим “в шуме”.
Поверь мне, после падения с лестницы в небо, я похоронен в белом костюме.
Умоляете простить, дабы, потом всю жизнь не страдать от своей совести?
Нет, вам тоже суждено умереть вместе со мной, как героям драматической повести.
Обложка газеты, редактор разрывает страницу за следующей страницей,
Перед необдуманным действием, увы, не удалось правильно сохраниться.
Жизнь прошла чередом, я умираю на чьих-то тёплых и знакомых руках,
На билете в один конец, не пишут ваши имена в оборванных пропусках.
Кричи. Тебе уже ничего не поможет, ты не смог ничего дельного донести,
Время покой, извечно смертельный, нам с тобой уж, наконец, обрести.
Всё забыто. Полёт вниз, смачное падение, быстрое и глупое исчезновение,
А на мобильном десятки пропущенных звонков от неё, но невозможно возвращение…