Я в эту сумасшедшую погоду,
По множеству бесчисленных причин,
Смотрю на прибывающую воду
И громко говорю тебе:
"Апхчи!"
Конечно, я хотел сказать другое.
Но, упустив мгновенье красоты,
Я вынужден склониться над тобою
И думать, догадаешься ли ты.
Ты догадалась. Взгляд внезапно нежный,
Дрожащий голос: "Ну же, не молчи..."
Не тороплю развязки неизбежной
И снова говорю тебе:
"Апхчи!".
Такое не могло бы быть случайным.
Но ты мой нос готова извинить,
Мой насморк сделать общей нашей тайной,
И тем упрочить розовую нить.
Я вновь ищу платок не в том кармане,
Ты что-то шепчешь в пламени свечи...
Но все твое красивое признанье
Разрушил предсказумый "Апхчи".
В подкрашенных глазах застыли слезы,
Однако ты - отчаянный борец.
Ты с вызовом, как некую угрозу,
Признанье произносишь наконец.
И я - Апхчи! - тебя - Апхчи! - конечно...
Моя - Апхчи! - не ведает границ...
Апхчи! Прости... Какой-то ад кромешный...
А ты в ответ - три сотни небылиц -
И быстренько кидаешься в объятья,
Окутывая нас пухами фраз.
А я - Апхчи! на розовое платье,
Пошитое зачем-то на заказ.
Но ты легко прощаешь мне и это.
Ты пошло шутишь: "Все равно снимать".
А ведь чихать позволено поэту.
А я ведь не просил меня прощать.
А я ведь никогда тебе не верил.
В моем "Апхчи!" - отточенный металл.
Шел дождь, и ты врала в его размере.
А я чихал! Чихал! Чихал! Чихал!