…Одно и то же обреталось там:
За силуэтом ржавого моста
Шло, помню, поле в оспинах промоин,
Где склики неуместных колоколен,
А вранья речь ещё перечит им…
Ещё и паровоза дальний дым
Мешается с его ж гнусавым зовом…
В лесу окрестном – бурелом и совы,
И озеро – в оправе тишины….
Наверное, туда уходят сны,
Когда им лень и недосуг нам сниться.
Скрипят, скрипят седые половицы
В приземистой избёнке лесника…
И к рунам вдруг потянется рука.
И за слезой на кончике ресницы
Пойдут дрожать пространства и века,
Пойдут маячить сёла и столицы…
Дай мне огня – он нужен мне пока…
Я закурю медлительную трубку,
Я подманю вспорхнувшую голубку,
И сонных вод губами прикоснусь…
Я столько вёсен знаю наизусть,
Я так давно слежу за облаками,
Что поле зренья обратилось в камень
С прожилками лишайника и мха…
А почву всё взрывают лемеха,
А дождь идёт своей хмельной походкой
От околотка и до околотка –
Размоет склон, в прохожего плеснёт…
Кому вода, а мне всё только мёд,
Всё молоко, всё звёздные цикады…
И править мне неспешные обряды,
Мир принимая, как птенца в ладонь…
И лёгок будет мне любой огонь…
Я сам хочу певучей, лёгкой плоти,
Всё я томлюсь по ласковой работе –
Свет связывать в тончайшие узлы…
И кто рискнёт сказать, что вещи злы?
Распадками, лакунами святыми
Мир тихо проговаривает Имя,
Что втравлено в основу древних кож.
Легко оно, а вот не подберёшь.
Произнеси его, совсем слегка
Растягивая гласные в распеве, -
И смотришь – будоражатся века,
И не сыскать линеек и лекал
Смирить пространство, пляшущее в гневе.
Согласные немного огрубишь, -
И погляди: в зените солнце злое,
И мир исходит лихорадкой зноя,
Над ним стоит кладбищенская тишь…
А слог пропустишь или вставишь лишний –
И корни зашевелятся у вишни.
Вот и пошла потеха! Старый бук
Ведёт к Москве-реке своих погодков.
Рябина строй выдерживает чётко,
Тростник решил, что он теперь бамбук,
И стрелы полетели, словно птицы,
В еловый строй, прикрывший нам столицу.
За железнодорожный переезд
С березняком сосняк схлестнулся крепко.
Над травами начальницей – сурепка.
Грозится ясень «Стариною Мест»,
И кропотливо ищут casus belli
Головки распустившегося хмеля.
Но папоротник так же мудр и тих.
Мхи и хвощи по-прежнему на месте.
Им повод для раздора неизвестен,
Им в миллионолетиях своих
Всё прошлогодний снег – миры и войны,
И даже склик всегдашний колокольный.
Пора домой, домой давно пора!
Я возвращаюсь в город осторожно.
Но истинна, пряма и непреложна
Развернутая мною днесь игра.
И только лишь вечерним станет воздух –
Сомкнутся надо мной миры и звёзды.