Увы, душа течет меж скатов - не река.
Сознание болит от долгого простора.
К душе, а не к реке всё тянется рука,
Но даже и воды коснешься ты нескоро.
И всё, что близ тебя, - вот этот дряхлый сруб
И разворот реки, размеренный и страшный.
И таволга цветёт в безмолвном срыве губ,
И у глазниц горчат прожилки льна и яшмы.
И если ревновать – то разве о дождях,
Ушедших в трещины сожженной солнцем плоти.
Костяк небесных рыб в зауженных сетях
Не двинет плавником. Не шелохнется в соте
Забытый яд цветка. Мир выщерблен и сух.
И стелется окрест полыни долгой горе.
А где горька земля – там неподвижен дух,
И складками идёт, и медлит в косогоре.
Как отстарело всё, что выпало в простор...
Да, выпало... А там - сложилось, скостенело
В зубристый, как хребет, каленый контур гор
Да в глинистую боль крошащегося тела.
Откаменеть своё... Когда-нибудь потом,
Когда пойдет на слом отживший хлам пейзажа, -
Дотянешься воды освобожденным ртом,
И улыбнешься вдруг моим рассказам даже...