Ей на вид лишь немного за тридцать,
В карем взгляде насмешливый блеск.
Нет, она не мечтает о принце,
Хоть и родом сама из принцесс.
Ей неважны чужие потуги
Превзойти, отыграться, затмить...
Зря завидуют только подруги,
Что она научилась так жить.
Каждый день для неё, как последний.
И, сгорая в закатных лучах,
Мягкий локон волос ярко-медных
Замирает на хрупких плечах.
Солнце нежно касается кожи,
Золотит чёрный бархат ресниц.
В этот миг она кажется строже,
Будто образ со старых страниц.
И тогда оживают легенды
О пленительной, сладкой любви.
И на шляпке развитые ленты,
И платок белоснежный в крови -
Всё как будто бы сон полустёртый,
Словно кадры немого кино,
Но уже не восстанет из мёртвых
Тот, кто был ей любим так давно.
Шелест шёлка, опавшие листья,
Тонкий шлейф горьковатых духов.
Винограда янтарные кисти,
Белый мрамор... И несколько слов...
Её поступь легка и бесшумна,
Гладит камень бездумно рука.
Нет, нисколько она не безумна -
Может самую малость... Слегка.
Потому и смеётся, и плачет,
Отдаваясь во власть жгучих чувств,
Ведь она не умеет иначе,
Если мир без него слишком пуст.
Её голос чуть хриплый, усталый,
Отзывается болью в груди.
Носит траур охряный и алый
Осень - женщина лет тридцати.