Вот и настал тот день, когда покупка утюга важнее вечерних грёз.
Когда даже шутишь всерьез.
Гуси-лебеди, га-га-га.
22,ага.
Взрослеть надо правильно. Надо уметь. Я не умею.
Не умнею, не мудрею, не перехожу не правильное питание.
Момент откровения - на хер.
Под усталостью - горе,
Но все же ищу истоки своей вины, плачу о смерти внутреннего изгоя.
Мечты о чем-то важном зачеркнуты в списке покупок:
Круп и крупок, пальто и сумок, сапог.
Двадцать два - это не срок, но
больше нет как-то смысла всего сущего и бытия.
Я больше не я.
Сделать обертывание и ногти. Выпить кофе и покурить.
Пропал азарт и прыть.
Юношеский задор сдох. Да и на черта он был нужен.
Пропили, да позамужили.
Наверное так думает умирающий, мол, зачем это вообще всё нужно-то?
А потом смотрит на детей, до него доходит. Он вспоминает. Всю жизнь.
Вот он маленький в кроватке лежит. Вот бьёт первый мяч, ломает хрящ. Первый поцелуй, первый кредит. Крайняя смена, в подворотне бандит. Его измена, её измена. И так дальше, дальше, до самых морщин. До инъекций с названием "Морфин".
А между этим ощущения, чувства, боль, радость, любовь. Крики, кровь, новые свершения, поражений горечь.
Ностальгия и страх.
Я где-то на первом кредите.
Так и хочется сказать: "Бросьте меня, идите! Мне так хорошо в свои 22, когда вспоминаю 17. Не хочу! Не хочу! Не хочу быть взрослой. Ненавижу счета и расставаться. Мне бы только чувствовать. Только это."
Однако смета ремонта оплачена до конца. Уже прошла смерть отца. Время, как паровоз набирает ход. Как полгода пролетает год.
Вместо великих свершений паровые котлеты. Да и те не ахти.
Маргинал. Не хранительница очага и не амазонка.
Просто телочка. Без идей. Не особенно тонкая.
Практически хочу детей. Теоретически - нет.
Практически - готовлю обед, мою полы.
Я обычная. Увы.
Под усталостью - щемящее чувство внутри желудка.
Казалось, жизнь - это сладко и жутко.
А на деле как-то не удалось. Лично мне.
Вам - удачи. Помните - истина не в вине.
И ни в ней, и ни в нём.
Истина - ярким солнечным днём почувствовать тепло на своих оголенных коленях, брызгаться под дождём, знать, что он всегда накроет тебя плащом, не знать ничего о телеке и вестях, развести костёр и в его углях греться до самой престарелой старости. Умереть, улыбаясь.
И чтобы между этим кредиты и ежемесячные платежи.
Смотри, удержи свой алый, огненный стяг.
И с ним в руках танцуй у вечности на костях.