Полночь. Скрипы половиц.
Сквознячок смутил гардины:
пробежал – не уловить.
За стеклом плывёт картинно
серебристая сардина
(отдыхай, студийный блиц) –
не боится плавать близ
окон сумрачной домины.
Закружился лист в окно –
обронила с ветки птица:
проредила свой блокнот
на одну его страницу.
В эту ночь и ей не спится.
Кто-то ходит босоног
в доме. Надо бы чеснок
наколоть в углу на спицу.
Тень по зеркалу. И та
отчего-то неспокойна –
словно кто-то разметал
блики гладью водяною.
Тихо! – вот он ход в иное
измерение – портал,
потаённые врата
неприкаянным изгоям.
– Эй, не скучно там ходить –
не статист, я чай, в массовке.
Падай в кресло – посидим,
потолкуем философски –
с крепким чаем (или с кофе).
Видишь, я себе один
и слуга, и господин –
как тебе моя тусовка?
Призрак:
– Вижу. Дом твой пуст.
Только книги смотрят с полок.
Как порвётся нитка бус –
не сыскать янтарь по полу.
– Был когда-то дом мой полон.
Был и, ягодою густ,
щедрый виноградный куст.
Век мне, вижу, выпал долог.
А богат был не добром –
прежде эти вот хоромы
наполнял всегда народ.
Пусть преданье и старо, мы
не знавали посторонних,
а хозяйка на порог
не пускала лишь порок –
грех порожнего раздора.
Что сказать о ней? Ладна́
словно греческая Геба.
Век – дорожка полотна:
так и топал налегке бы,
на затылок сдвинув кепи
(хлеба вдосталь и вина,
раскупорил – пей до дна),
если б… не раскройщик-Небо.
Да, всему положен срок –
твёрдотел небесный купол.
И, выходит, что зарок –
человеческая глупость.
Кто там смотрит сверху в лупу? –
вызубрен давно урок.
Не сочтите за упрёк,
но Ему наверно любо.
Ну, а ты “глуши мотор” –
отдыхай – не скоро петел.
Я подумал было – вор
прокололся – скрипом петель.
Вот, грущу, биндюжник Мендель, –
дети смылись за бугор.
Нет, я это не в укор –
просто я за них в ответе.
– Брось, приятель, не горюй.
– Да?! А вдруг их там… оженят?
Обдерут с души кору,
подберут по ней ошейник.
– Это, брат, самовнушенье.
– Вот и я то говорю.
Ну, давай – по стопарю –
и киваю… отраженью.
28.06.2016