И когда только Богу известно, что творилось со мной
Когда билась о стену и хотелось рыдать от бессилья,
Когда мертвой казалась, ну никак не живой
За спиной у него вырастали прекрасные крылья
И когда я тонула в пучине неистовых бед,
И когда на душе не кошки скребли, а черти
Он спокойно сидел и ел свой невкусный обед
Не дождавшись письма от "знакомой" в помятом конверте:
"Саша, мне двадцать три, да какие тут будут шутки?!
Помнишь, ты обещал, будто сейчас - навсегда
Интересно, а ты вспоминаешь о нас на минутку?
Сквозь прозрачное время, сквозь все эти года.
Саша, я же, как ни банально, тебя любила
Веришь мне? Правильно, это ложь
Но если ты тоже терял и тебе больно было
Ты уж, конечно, непременно меня поймёшь
Клин выбивают клином, тут ведь как не крути
Старые чувства загасит стая неловких фраз
Саша, мне, страшно подумать, исполнилось двадцать три
Где же мой клин с твоим внеземным цветом глаз?
Я не жду всепрощенья, ведь знаю, что это напрасно
Я так часто лгала, даже чаще, чем лгут наши СМИ
Но признаться хочу (Саша, мне очень и очень страшно):
Я смогла - снова вру - не смогла от тебя уйти.
Я одна. Совершено. Абсолютно одна.
Злой ли то рок - Саша, падаю вниз.
Вот почему остаётся со мной навсегда
Мой беспроглядный женский алкоголизм. "